Место, которое мы выбираем для жизни, во многом
определяет нас самих. Кто-то предпочитает широкие проспекты и
стеклянные небоскребы, кто-то прячется в глуши, выкапывая сырую и
холодную, но такую родную землянку.
Но чем привлекает людей такая дыра, как
Кипень?
Крохотный городок, прячущий свои тайны в густых
туманах, спускающихся с гор. Скудная каменистая земля, заставляющая
почти силой вырывать у нее урожай, редкий лес с колючими
кустарниками обдирающий ноги и нередко калечащий неловких путников.
Город питался лишь за счет проходящей через него жилы – трассы,
ведущей к морю. Он жадно вытянулся вдоль нее парой улиц и с трудом
выпускал из своих границ, тормозя автомобили разбитым до крупных ям
асфальтом. Ходили слухи, что владельцы СТО, притаившиеся в конце,
специально портят дорожное полотно перед въездом в Кипень, надеясь,
что неосторожный водитель сломает машину на ухабах и волей-неволей
застрянет на ремонт, расставшись с деньгами, приготовленными для
отдыха.
Вы легко узнаете, где находится сердце Кипени. Оно
бьется на центральном пятачке, собравшем вокруг себя обшарпанные
кафешки, наперебой предлагающие дешевый чай в гибких пластиковых
стаканчиках и пирожки, покрытые жирным коричневатым маслом,
пахнущим чем-то старым. Двухэтажные автобусы с зевающими
пассажирами и уставшие дальнобойщики. Водители сменяли друг друга
на большой стоянке с двумя заправками, притормаживая только чтобы
отдохнуть, перекусить и умчаться дальше. Вечный поток, оставляющий
за собой обертки от сникерсов, окурки, втоптанные в грязь и мелкие
деньги.
Единственной достопримечательностью Кипени можно
было бы назвать старое кладбище, выглядевшее особенно жутко, когда
серая дымка окутывала его, стелясь между могилами. Она сплеталась в
странные фигуры, корчащиеся в муках, и именно поэтому туда ходили
лишь днем в ясную погоду. Увидеть призрака считалось плохой
приметой, знаком скорой смерти. Старушки поговаривали, что
основателями города были заключенные, выселенные на эти земли еще
во времена царицы Екатерины II, и неприкрытая жадность некоторых
жителей вполне подтверждала эту теорию. Мелкие кражи у зазевавшихся
автомобилистов стали чем-то привычным, но на большее никто не
решался.
Казалось, надо хватать вещи и бежать из цепких лап
города, но он и не думал отпускать тех, кто ему принадлежал. А
сумевшим преодолеть его границы, приходил во снах, маня обратно
своим мрачным очарованием и липкими ночными кошмарами.
***
Словно в замедленной съемке, чашка с горячим кофе
выскользнула из ее рук. Слегка ударилась об край стола, забрызгав
новую клавиатуру липкими черными каплями, затем упала на пол и
разбилась, разлетевшись на множество осколков. Сидевший рядом
сотрудник схватил и перевернул клавиатуру, пытаясь спасти ее от
попадания влаги, кто-то еще вскрикнул позади: истошно, мерзко,
словно кто-то наступил на хвост драной кошке.
- Марина! Да что с тобой? Очнись! – ее видеооператор обернул
клавиатуру бумажной салфеткой и теперь настырно заглядывал в
лицо.
- Все в порядке, - она щелкнула мышью и закрыла окно почтовой
программы, - Артур, сделай доброе дело, позови уборщицу.
А он был и рад стараться, вот ведь вечный
романтик… Неужели до сих пор надеялся на какую-то взаимность с ее
стороны?
Обычные люди постоянно делились своими
проблемами, звонили, переписывались в социальных сетях, ставили
лайки и постили фотографии, но ей подобные отношения никогда не
требовались. Единственный способ самовыражения, который она считала
приемлемым для общения с миром – это журналистика. Люди… Как бы они
не пытались изображать фальшивую доброту, ими правил беспощадный
эгоизм. Она их не любила и они в ответ не лезли к ней в душу. Да и
кому нужен безнадежный интроверт, просыпающийся из спячки лишь
тогда, когда в лицо упиралась камера, а микрофон начинал жечь
пальцы?
