16 сентября 2024
– Узнала кто еще трогал книгу?
– Неа.
– А понять хоть что-то удалось?
– Неа.
– Синяя паста должна отличаться от книжных чернил.
– Паста не синяя. Ладно, мне уже на тренировку надо.
– Давай.
До остановки Милада дошла на автомате, немного потопталась там и поняла, что хотела идти пешком.
По дороге она останавливалась в нескольких магазинах. Смотрела на колбасу и копченую рыбу. Купила красивый йогурт.
Проходя через рынок, который очень неуместно растянулся по центральной улице города, она смотрела, как сидят в ряд, закутанные в несколько слоев одежды и перевязанные с ног до головы шалью, полумертвые старики.
На мятых картонных коробках, составленных одна на одной и застеленных разрезанными простынями, у них лежат одинаковые гнилые кабачки.
Сидят старики неподвижно, с притязательными лицами и далеко запрятанными в пуховую ткань руками. Складывается впечатление, что и продавать то тебе, они вовсе ничего и не собираются. Не попытаются и шевельнуться, если кто-то захочет купить, да даже, если кто-то захочет украсть их сомнительные на вид яства.
На уличном стенде, рядом с одной такой застывшей старушкой, Милада прочла несколько объявлений. Длинные волосы нынче покупают дорого, как и рога.
Когда подходила к перекрестку, светофор еще горел зеленым, но Милада замедлила шаг. Остановилась перед пешеходом и задумалась, уставившись выпученными глазами в одну точку, куда-то за тротуар.
Там за ограждением, рядом с деревом, заметила несколько листьев, лежавших друг на друге пачкой. Милада подумала, что возможно, кто-то положил их так специально. А возможно это вышло и случайно. Было не исключено, что сейчас она полезет через заборчик во всем разбираться, но загорелся зеленый.
До зала добралась с опозданием. Переодевалась неторопливо, слушая приглушенные крики и разнобойный хор тяжелых стуков мячей о пол. Энергичность зала казалась сюрреалистичной, если пытаться понять ее через дверь, за которой в ленивом гардеробе расслабленность просто плавала.
Переодевшись, Милада потянулась и, болтая руками, стала ходить от стены к стене. В помещении было нарочито светло и солнечно, так что на глазах как будто было с десяток старых пожелтевших линз.
Она остановилась перед дверью, осмотрелась и задержала взгляд на чьем-то, выглядывающем из рюкзака, носке. Застыла ненадолго, поморгала и вошла в зал.
Игра не шла, наставления не прекращались.
– Милада, пальцы тверже! Мяч надо ловить так, чтобы больно не было! Страдает скорость передачи!
Милада продолжала ловить мяч без изменений, но выражение лица уже контролировала, хотя это становилось все сложнее. Капли пота ощутимо стекали по ребрам и впитывались в резинку шорт, которая со временем стала насквозь мокрой и холодной. Волосы прилипали к затылку, ногти на руках было больно. Прямо в лоб прилетел незамеченный мяч, послышались чьи-то извинения. Приложив горячую ладонь, от чего легче не стало, Милада доползла до лавочки.
На перерыве люди изнуренно растянулись на грязном полу. Похоже его не мыли несколько дней.
Многообразие запахов из ртов голодных спортсменов сгущалось и превращало горячий воздух в еще более тяжелый и плотный эфир. Зал казался раскалённым.
Милада сидела на лавочке и сосредоточенно наблюдала за тренером. Она ждала момента, когда её уход будет выглядеть обоснованным. Ну или другого момента.
– Слышала, вчера забег был? Наша первая.
Рядом села лоснящаяся от пота сокомандница. Она сложила руки в замок и оперлась локтями на колени. Невозможно было игнорировать, как старательно она пытается восстановить дыхание, используя какую-то раздражающую технику.
– Что за забег? – спросила Милада, не отрываясь от слежки.
– Это жеребьевка такая. Мы в первой двойке будем.
