ЗАРЕЧНАЯ СТОРОНА
Дорога солдата
Эти воспоминания фронтовика
Якова Ильича Каткова
я записал со слов его дочерей
в 2020 году.
Более восьмидесяти лет прошло со дня Великой Победы, а Бессмертный Полк все собирает под свои знамена героев, стоявших насмерть перед коричневой чумой двадцатого столетия. Их единицы, ветеранов Великой Отечественной, последних живых свидетелей смертельных боев за наши жизни. Наша им вечная память.
Ефрейтор Яков Ильич Катков ушел еще в девяностые, пополнив ряды Бессмертного Полка, но три поколения его потомков свято берегут о нем память и слова его завета:
– В семье нас было пятеро – я и мои братья: Александр, Афанасий, Федор и Петр. Все ушли на фронт в сорок первом. Александр был летчиком, Афанасий – связистом, Федор воевал командиром стрелкового взвода, Петр – солдатом пехоты. А я, Яков Катков, стал артиллеристом.
Домой вернулись трое, Петр и Федор погибли. На Петра пришло извещение в ноябре сорок первого – пропал без вести, на Федора принесли похоронку в январе сорок четвертого. Мне с Александром и Афанасием повезло больше – вернулись с фронта контуженные, но с руками и на своих ногах. Ребятишки, надо сказать, рожденные еще до войны, не сразу признали в нас своих отцов, но вскоре все обустроилось. Началась послевоенная нелегкая, но мирная трудовая жизнь, ждали которую в холодных окопах, блиндажах, часто под обстрелом без надежды на чудо спасения.
Мое поколение почти не сомневалось, что война с немцами будет, но какой она будет, сильно ошибались, представляя баталии с быстрым отпором врагу и лихими атаками кавалерии, преследующей неприятеля. Все оказалось иначе. То была другая война – война машин: самолетов, танков, артиллерии, и не было тяжелее испытаний, чем в те четыре долгих года Великой Отечественной. Но как сейчас стоят перед глазами августовские дни сорок первого.
Моя беременная жена Устинья и первенец Игорь, пацан двух годков, провожали меня на фронт. Устинья сшила из наволочки нехитрый рюкзак, положила в него пару шерстяных носков и кулёк с едой на сутки. На прощанье у ворот родные меня обняли, поцеловали и перекрестили на дорожку. Помню, пошел я тогда, оглянулся. Игорь махал маленькой ручонкой, Устинья прикрывала платком заплаканные глаза. Подумал еще: увидимся ли? Глянул на дом: эх, пристрой к дому чуток не достроил.
Соседка вышла мне навстречу, сказала: «Устинья у тебя счастливая, потому домой живой вернешься, верь мне». В таком случае говорят: – «Её бы слова да Богу в уши».
В семнадцать часов двадцать восьмого августа 856-й артиллерийский полк 313-й стрелковой дивизии получил приказ на погрузку в эшелоны на станции «Ижевск» и в тринадцать часов на следующий день тремя эшелонами с промежутком в один час выбыл на Карельский фронт. Через три дня миновали Ярославль, впереди Вологда. Особых происшествий не было. Только один боец в нашем вагоне умудрился остаться без пилотки – ветром сдуло. «Плохой знак», – загрустил парень. А так – настроение у всех бодрое. Вперед, вперед!
Первые месяцы боев на Карельском фронте прошли при непрерывном перемещении фронта боевых действий. Приказы о наступлении сменялись приказами об отступлении. Батареи артиллерийского полка часто оказывались в окружении, но мы упорно с боями через болота вновь выходили из этих окружений. С питанием было совсем туго: грибы, клюква и кусок конины – через два-три дня съедали по одной кобыле из обоза. Но к весне 1942 года фронт стабилизировался. Началась позиционная война: снайперы, вылазки за «языком», разведка боем, выявление огневых точек противника и их подавление. В часы затишья – занятия по боевой подготовке, читали и писали письма родным под тусклым светом лампочки-коптилки из гильзы, краткий сон в холодной землянке под шинелью.
