Не тот это город, и полночь не та.
Борис Пастернак
Отчаянно, в последний раз цвели над гипсовыми руинами фонтана искалеченные бульдозером акации. Каменные громады многогоэтажек обложили разваленный скверик с трёх сторон. С четвёртой шумела автострада.
– И ломать-то как следует не умеем!.. – процедили в прошелестевшей мимо чёрной «Волге», и уже к вечеру следующего дня между шоссе и останками скверика встала высокая стена из бетонных плит.
На город двинулись сумерки, но, встреченные залпом белых ламп, шарахнулись с обочины и, перемахнув стену, залегли с той стороны. Многоэтажки стояли клетчатые от разноцветных окон, однако слабенький свет торшеров и люстр испарялся, не пролетев и половины расстояния до увечного скверика. И что уж там происходило в развалинах до ноля часов – бог его знает.
***
– Стой! Стой, говорю!..
По гулким ночным асфальтам зашепелявили кроссовки и загремели каблуки. Длинно полоснул милицейский свисток.
Из-за оббитого угла, украшенного непристойной надписью, выскочил лопоухий стриженный наголо парень с вылупленными глазами и телефонной трубкой в руке. Не потратив ни секунды на размышления, что говорило о хорошем знании района и определённом жизненном опыте, он дунул прямиком к разломанной ограде, за которой начинался благословенный сквозной лабиринт рытвин, насыпей и полувывернутых из грунта акаций.
Следом за лопоухим на светлую пролысину под фонарём с топотом вылетел, как и следовало ожидать, коренастый сержант милиции – и тоже не с пустыми руками. В правой у него был прочно зажат резиновый инструмент, наверняка знакомый каждому – не осязательно, так визуально.
О, это были достойные противники! Короткий отрезок от угла до ограды они проскочили приблизительно с одинаковой резвостью, и поэтому оставалось только гадать, что же именно сегодня восторжествует: лопоухий порок или же коренастая ощеренная добродетель. Всё должно было решиться там, на территории бывшего скверика.
Итак, перемахнув две траншеи подряд, они ворвались в мерцающую белыми гроздьями темноту, и погоня пошла по звуку. У развалин фонтана, где малолетний гипсовый дебил всё ещё душил в объятиях гипсового дельфинёнка с отбитым хвостом, сержанту изменило чутьё – сунулся не по той дорожке. Правда, нарушитель от этого выиграл не много: пронырнув сирень и получив по разгорячённому лбу тяжёлой влажной кистью, он остановился в растерянности перед высокой бетонной стеной, которой здесь раньше не было.
Счёт пошёл на секунды. Сзади в темноте хрустели ветки и слышались приглушённые ругательства – милиционер пёр напролом и, кажется, в верном направлении. Вправо пути не было – там чернели и извивались сваленные как попало останки искорёженной ограды. Слева, наполовину спрятанное в тень, металлически поблёскивало какое-то округлое сооружение, возникшее, надо полагать, одновременно со стеной.
Потом кусты затрещали совсем рядом, и хулиган, решившись, метнулся влево. Там его и заклинило – выяснилось, что подлая строительная конструкция установлена почти впритирку к бетону. Обегать её было поздно. Парень отпрыгнул и вдруг углядел, что в округлом металлическом боку зияет прямоугольная дыра. Не раздумывая, он кинулся к ней и по наклонной стальной плите вбежал на четвереньках в резервуар. Осторожно, чтобы не удариться впотьмах головой, поднялся на ноги, и тут – о ужас! страх, петля и яма! – включился свет.
Никакой это был не резервуар! Злоумышленник обнаружил, что стоит, стискивая вырванную с корнем трубку, посреди короткого коридорчика с глубокими узкими нишами по сторонам.
Остолбенеть надолго ему не позволили обстоятельства – из внешней тьмы надвинулся скрежет гравия под каблуками, и, не дожидаясь, когда в коридорчик выйдет ещё и сторож этой странной вагонки, хулиган влип в одну из ниш. Сторож не выходил, и в ошалелой стриженой голове сложился план: мент ломанётся в конец коридора, а он тем временем – в дверь, и – прощай, Вася!..
