Последние секунды показались Михаилу вечностью. Это не было агонией, но боль оказалась настолько сильной и жгучей, что трудно было бы подобрать другое слово для ее описания. Он прекрасно осознавал, что так просто уход из этого мира невозможен. Помимо моральной подготовки, на которую у Михаила ушло много времени, пришлось собрать все свои физические силы.
– Надеюсь, что я наконец вкушу яблоко истины… – произнес он дрожащим голосом.
Кому-то может показаться, что поднять руку с пистолетом – легко. Подумаешь! Меньше килограмма. Однако когда это происходит в момент отречения от жизни, то даже маленькое перо покажется неподъемной гирей. И хотя Михаил уже давно знал, что рано или поздно он решится на этот поступок, в решительный момент пальцы отказывались нажимать на маленький курок.
Тем не менее результат нам уже известен. Тело 40-летнего мужчины, которое буквально 10 минут назад было полно жизни, теперь лежало на полу, скрюченное, в неестественной позе. От выстрела Миша упал на левый бок, поскольку пуля пробила правый висок. Тело во время падения вывернулось: грудь и лицо были обращены вверх, а ноги изогнуты. Одна из них была откинута назад, другая – вперед. Одна рука была прижата к телу, а вторая, словно пытаясь за что-то ухватиться, тянулась к тумбочке, стоявшей в нескольких метрах от бездыханного тела.
Самым тяжелым для Михаила оказалось не время принятия решения, не нажатие на курок и даже не мысли, заполонившие его сознание в те секунды. Самым страшным оказалось предсмертное ощущение. У людей, переживших клиническую смерть, все происходит по-разному. Кто-то чувствует эйфорию, у кого-то перед глазами мелькает вся жизнь, кто-то видит свет в конце туннеля, кто-то видит, как им кажется, Бога, но с Михаилом все оказалось немного печальней. Первое, что он ощутил, – это сильнейший и крайне неприятный режущий звук, который иначе как ультразвуковой атакой и не назовешь. Голова словно взорвалась в эти миллисекунды, а остатки сознания стушевались, и то самое Я начинало исчезать, а Михаил испытал поразительной силы страх. Испытай его живой человек, он бы, скорее всего, умер. Этот страх можно назвать животным, и ничто из прошлого опыта Михаила не могло с ним сравниться.
Но вскоре это ощущение исчезло, уступив место чему-то непонятному. Ни одна мысль уже не могла возникнуть в раздробленном пулей мозгу, а те его части, которые еще пытались функционировать, выдавали лишь смутные образы. Будто бы все пространство начинало разрушаться, а понятие времени улетучивалось, и потому Миша никогда бы не сказал, сколь долго отмирало его сознание. Никаких образов, никакого Бога – ничего. Он на мгновение осознал, что такое «ничто». И однако, внезапно Михаил пришел в себя.
– А-а-а-а, – вырвался у него протяжный и ужасающий крик. Фантомные боли и страх оказались первыми ощущениями после возвращения к жизни. Миша не мог сразу понять, что происходит. Хотя его организм функционировал идеально, как и задумано Создателем, Михаил чувствовал то, чего не существовало. Рассудок был помутнен, Михаил лежал на полу, боясь пошевелиться.
Страшно было даже открыть глаза, но его крик сделал для него одолжение – веки распахнулись, а за ними – бездонная пустота и страх в зеленых зрачках.
«Где я? Как я.… жив? – Спустя несколько минут беспамятства Миша начал приходить в себя. – Нет… не может быть…»
Он все вспомнил, быстро приложил руку к виску и начал себя нащупывать, гладить, оттягивать волосы. Он вдруг понял, что дырки от выстрела нет, и даже капли крови не осталось на ладони.
