Какими способами можно расправиться с неверным мужем?
Четвертовать, распять, навести порчу…
Смотрю на моего новоиспеченного мужа, киплю от негодования, в
голове проносятся все более кровожадные варианты расправы, потому
что на нем висит какая-то пиявка в черном и не желает отлипать!
Даже могу узнать ее, эта женщина ближе к тридцати годам,
единственная, что пришла на свадьбу в графитово-черном платье, а-ля
маленькое черное платье, точно не со стороны невесты, значит, со
стороны жениха.
А мой муженек не особо торопится отцеплять эту прилипалу от
себя. Целуются взасос и совесть их не мучает!
Не хотела привлекать к себе внимание этой парочки. Топнуть ногой
получается совершенно случайно.
Звук выходит очень звонким и гулким в пустом пространстве
коридора.
Муж дергается и отцепляет от себя наконец прилипалу.
– Черт Эва, это не то, что ты подумала.
Какая банальная отмазка, даже обидно, что не придумал ничего
оригинальнее.
– Кобель, – выплевываю я, от злости, не зная, что еще
предпринять. Хочется рвать и метать – я срываю с себя фату, бросая
под ноги, топча этот бестолковый символ невинности. Она достаточно
короткая, всего лишь до талии, но жутко надоела за время
торжества.
Опрометчиво. Дергаю ногу. Легкая ткань цепляется за острые носы
и высокие шпильки дизайнерских туфель и не отстает.
Вот же засада! Гордо уйти в закат не получается. Невесомая ткань
запутывается между туфель.
Смотрю на мужа уже с легкой досадой, надо же быть такой
скотиной, чтобы целоваться в коридоре ресторана, где проходит
празднование нашей свадьбы. Регистратор уехал всего час назад, а
мне уже наставляют рога.
Складываю руки на груди.
– И как же прикажешь понимать? – доля сарказма сочится в моем
голосе.
Перевожу взгляд на пиявку – довольная, что получилось мне
напакостить, улыбка Джоконды ей не к лицу. Огненно-каштановые
волосы собраны в высокую прическу, а обтягивающее платье дает
хорошее представление о ее фигуре.
Муж трет переносицу. Явно подбирая слова.
– Это ничего не значит. Случайность…
– Ну что ты за тряпка? – вдруг возникает эта вобла с идеальными
девяносто-шестьдесят-девяносто. – Скажи ей правду. У нас отношения
и молодая жена в твою свободную жизнь не вписывается.
– Замолчи! – резко осекает ее. – Тебе лучше покинуть
ресторан.
Гляделки между ними завершаются ее капитуляцией.
– Хорошо, я уеду, ты знаешь где меня искать, – многозначительно
тянет она, разворачиваясь и даря мне взгляд, призванный, видимо,
меня унизить.
Вот же тварь! Слежу, как она удаляется, плавно покачивая бедрами
в лоснящемся графитом атласе платья.
Догнать бы и расцарапать ее самодовольную мордашку, но боюсь,
если двинусь, то лицо по частям придется собирать мне.
– Помоги же, – дергаю ногу запутанную в белоснежную вуаль.
Адам спокойно подходит ко мне.
Я снова дергаю ногу, опасно покачиваясь.
Как же я жалею, что пошла на поводу у мамы и выбрала эти
зашибись модные и дорогущие туфли, а не те, что понравились мне
самой.
Адам придерживает меня за плечи, не давая упасть, фиксируя
своими горячими ладонями. Сквозь тонкое кружево рукавов его
прикосновения обжигают.
Смотрит прямо в глаза.
– Я не привык оправдываться. Но то, что ты увидела,
действительно ничего не значит. И тебе не о чем беспокоится.
Договоренности остаются в силе. Это все, что тебе нужно знать.
Какие договоренности? Отец просто поставил меня перед фактом,
приказав выйти замуж за этого человека. Если у него были
договоренности, то только с моим отцом, а я перед ним чиста,
свободна от любых договоров. Я обещала отцу, что выйду за него и
вышла, жить с ним до старости я не обещала!
– Подожди не дергайся, – так и не дождавшись от меня ответа, он
опускается на одно колено передо мной, прочерчивая всю линию от
бедер до колен своими обжигающими ладонями. – Я помогу тебе.
