Работать в больнице – уже стресс. Работать в детском отделении, где находятся отказники-младенцы – двойной стресс.
Когда я еще не достигла статуса материнства, я всегда относилась к историям, где участвуют дети, эти невинные души, не умеющие за себя постоять, очень эмоционально. Я надолго выбивалась из колеи.
Люди жестоки, и это хорошо видно по тому, что мы видим здесь. Не там, где показывают по телевизору. Это происходит за стенкой, перед нашими глазами.
Став матерью, я стала думать об этом еще глубже и масштабнее.
Прошло одиннадцать лет с момента, как я начала работать в больнице и стала мамой, а мое сердце по-прежнему сжимается и рыдает, стоит услышать новую историю.
Это утро начиналось, как обычно, но в итоге запустило цепочку событий, которая изменила не только мою жизнь.
– У тебя плохое настроение? – спрашивает муж, стоит ему появиться на кухне, где я готовлю завтрак ему и дочери, потому что у самой нет аппетита, и я решила ограничиться только кофе.
– Почему ты так решил? – оборачиваюсь и смотрю, как он забирает свою чашку, наполненную кофе с подставки кофемашины.
– Когда ты стоишь задумчиво, значит, ночь прошла не очень гладко. Тебя что-то беспокоит?
Он спокойно проходит рядом и, проведя по спине ладонью, занимает свое привычное место за столом.
– Даже не знаю, – выключаю плиту и протираю автоматически столешницу вафельным полотенцем. – Просто, как-то…
Слова никак не складываются в предложение, потому что мне сейчас как-то сложно описать эмоциональное состояние. Я и сама не знаю, что это за тяжесть прямо в животе крутит мои внутренности.
– Я понял по твоей речи, – слышу, как муж усмехается. – Скоро отпуск, вот и отдохнешь.
– Ты прав, я слишком устала, – убираю за ухо выбившуюся прядь и набираю в тарелки яичницу.
– Алиска еще не встала?
– Думаю, скоро выйдет, наряжается небось.
– В школу особо не нарядишься, мама, – доносится ее голос, затем хлопает дверь.
– И тебе доброе утро, – Гриша смеется, смотря на нее.
– Доброе утро, семья. Напомните, почему я обязана ходить на эту дурацкую практику?
– Потому что обязана, – ставлю перед ней тарелку, затем напротив мужа. – Это устав школы. И что за выражения?
– Дурацкая? Пап, это разве мат? – тут же ищет поддержки у отца.
– Это не мат, но не лучшее слово для выражения своих мыслей, даже если они гневные.
– А мы что аристократы?
– Тебе десять или тридцать?
– Нормальное слово, у нас в классе… – начинается обычная песня, которую я заканчиваю на первой ноте.
– И я не желаю этого слышать, кто и как говорит в твоем классе. Я им не мама. Моя дочь ты.
– Я поняла, – Алиса сдается и отступает.
– Спасибо. Приятного аппетита.
Школа находится рядом с нашей пятиэтажкой, поэтому мы с дочерью прощаемся на углу. Я прослеживаю ее путь еще несколько минут, затем иду к гаражам, где стоит наша машина, и куда заранее ушел Гриша.
Когда я подхожу, он уже закрывает ворота.
– И все же, нам нужен дом.
– Ты же видел ценник. Тебе придется продать Алексею половину своего вклада в вашу мастерскую, и то я сомневаюсь, что хватит.
– Знаю, знаю. Может ипотеку?
– Гриш, нет… Это не вариант. Мы эти два миллиона, будем выплачивать до пенсии. Ни сбережений, ни отдыха.
– А куда мы обычно ездим отдыхать?
– Вот именно. А так даже мечты не останется.
– Ну, давай уже, садись.
Он смеется и занимает свое место с водительской стороны, а я с пассажирской.
Мы простые люди с мужем. Я медсестра в больнице, а они с Алексеем, открыли не так давно мастерскую по ремонту и обслуживанию машин. Долгое время они работали на других, теперь работают на себя. Послужило плюсом их хорошее умение в этом деле и приличное количество постоянных клиентов, которые теперь приходят именно к ним. В перспективе еще поставить рядом магазин автозапчастей, но это будет пока еще не скоро. Вложенные средства, пока что не отбили.
