— Я тебя больше не люблю, Сонь.
Муж стягивает с пальца обручальное кольцо, с тихим бряцаньем
опускает его на стол, скорбно отводит глаза, не выдерживая моего
потрясенного взгляда.
— И я устал притворяться, что у нас все хорошо. Я не хочу
возвращаться домой. К тебе. К... — он замолкает.
Онемела. Язык превратился в вату и не шевелится. Я не в силах
даже горьким шепотом выдавить рычащее имя супруга: Рэм.
Ни слова не вымолвить, просто смотрю на самого любимого человека
на планете, молча выдерживая сокрушительный удар.
В груди печет так, что я прикладываю к ней руки, стараясь
закрыться от хлестких фраз. Обжигаюсь стекающей по щеке одинокой
слезинкой. Прикрываю веки, чтобы скрыть нестерпимую ноющую боль.
Отвернуться…
Нет сил сейчас разговаривать. А потом… потом будет уже
поздно.
— Сонь, я долго думал, — продолжает он. — И больше не хочу тебя
обманывать. Чувств нет. Их просто нет. Нам не для чего быть вместе.
Прости меня.
Тихий всхлип рвется наружу, я вздрагиваю как от удара.
Пронзительные глаза полны твердой решимости.
Ломает страшно, но я стараюсь и вида не подать.
— У тебя другая? — кое-как шепчу пересохшими губами.
— У меня никого нет, — уверяет Рэм, хотя теперь в это верится с
трудом. — Но и с тобой мы…
Он молчит.
— Что?
— Отдалились.
— Это причина разойтись? Я думала, расходятся люди, когда
перестают что-то значить друг для друга.
— А разве у нас не так? — интересуется он. Старается
по-человечески, но выходит по-свински. — Мы и так друг для друга
уже почти ничего не значим.
Хочется кричать и выть раненым зверем, чтобы он говорил только
за себя! Я же его все еще люблю! Я ведь люблю его!
Да, не так ярко и захватывающе, как это было раньше! Да, не так
волшебно и беззаботно! Но он часть моей жизни. Часть меня, моего
сердца, что сейчас заперто в клетке. И что? Этой части скоро… не
станет?
— Просто скажи, как ее зовут?
— Дело не в ком-то другом. Мы даже не стоим на месте, мы просто
плавно откатываемся назад.
Назад?! Но там ведь было хорошо! Прекрасно!
— И давно ты разлюбил, Рэм?
Вижу, что он не хочет говорить. Объяснять, открываться. Ему
просто нужно порвать поскорее. И уйти.
А я не верю. Не верю, что это возможно.
Нам было хорошо раньше. Беззаботные. Юные. Мы с Рэмом знакомы
еще с института. Поженились не сразу: проверяли чувства, деньги
копили, жили для себя. Сейчас, конечно, многое изменилось. И
ответственность, и мы повзрослели. Наш брак исчерпал себя?
Неужели?
— Если тебе так проще и совсем не страшно меня потерять, то…
ладно. Иди, — соглашаюсь я.
В его глазах удивление. Не ожидал? Думал, я на коленях умолять
буду?
— То есть… — он прочищает горло, — то есть ты не возражаешь?
— С чего бы? Должно быть, ты прав и нам действительно стоит
просто разойтись. Я ведь тебе не нужна.
— Спасибо.
Боже. Он мог бы сказать что угодно! Что угодно, но… спасибо?
Если бы это слово имело форму, я бы разнесла его к чертовой
матери. На миллион осколков. И чтобы оно впилось в душу той,
которая осмелилась вмешаться. Отчего-то я точно уверена, что все
именно так. У него кто-то есть, но нужна ли мне эта правда?
Я растеряна, надломлена, но хвататься за него не стану. Раз
решил — пускай.
Мой мир вдребезги, но я справлюсь.
— Вещи до вечера успеешь собрать? — огорошиваю супруга. И спешу
пояснить: — Я полочки вымою.
Нам по тридцать. Прошли через многое: студенчество, отсутствие
работы, мизерная зарплата, нескромные запросы, налаживание быта,
покупка жилплощади, долги, ремонт, бесплодные попытки забеременеть,
карьерный рост и вечная занятость. Хорошие заработки, отсутствие
личного времени и смазанные перспективы вокруг. Вечно куда-то
бежим, вечно куда-то торопимся.
А пока мы спешили, семья-то, оказывается, и развалилась. Хрупкая
она, как оказалось, штука.
