— Будем разводиться, — жестокие слова мужа хлещут невидимой
плетью.
Перевожу оторопелый взгляд с родного лица на чемодан у входа. И
обратно.
— Разводиться? — непонимающе повторяю.
— Да, Кать. Я долго думал и принял решение. Наш брак мне теперь
в тягость.
Даже дышать свободно не получается. Как это в тягость?!
— И давно?
— Прилично.
Шагаю назад, опираюсь о стену.
— Ты бросаешь нас с сыном?
— Не с сыном. Я ухожу от тебя. Хотя ты, наверное, даже и не
заметишь.
Последняя фраза сбивает с толку окончательно.
— И что тебя не устраивает? — сжимаю руки в кулаки, не
осознавая, что ногтями впиваюсь в ладони.
— Многое.
— Например?
— Например, я у тебя всегда на последнем месте. Как будто лишний
в семье. Ты раньше выглядела по-другому: ярко, маняще. А сейчас
носишь только спортивную одежду и балахоны. Ты перестала для меня
прихорашиваться, как только наступает вечер, ты сразу спать. Даже
волосы распущенные перестала носить.
В недоумении оглядываю короткий шёлковый чёрный халатик… Красиво
же смотрится…
Про сон просто снос головы.
А ничего, что я встаю в пять утра?! Наощупь перехватываю пряди
резинкой, а потом еле продираю глаза и к плите, завтрак ему
готовить?! Уже почти выплевываю эти слова, но нечто необъяснимое
заставляет меня сдержаться.
— Что-то ещё? — поджимаю губы. Очень больно все это слышать.
— Да куча всего, Кать! Обсуждаем только… Кирюхины успехи на
футболе! Да то, что ты опять что-то на работе не успела, поэтому
придётся снова тебе сесть на телефон вечером!
А ничего, что мне Кирилла из сада забрать надо?! Естественно, я
все дела подстраиваю под это. И приходится дома ещё
наверстывать!
— Слушаю тебя внимательно, продолжай, — бросаю разрешение с
барского плеча, складывая руки на груди.
— Я собирал вещи, ты даже не заметила. Ну я мужик, Кать. А не
машина по перемалыванию завтрака. Хочется хоть какой-то лёгкости от
тебя, — давай, мужик, не стесняйся, я готова выслушать, —
игривости, инициативы. Внимания в конце концов! А не то, как у нас
последний год! Раньше по-другому все было.
Воздух напряженно просачивается в легкие. Раньше — это когда я
дома в декрете сидела…
— А поговорить об этом нельзя было? По-нормальному? А может
быть, у тебя и другая женщина уже появилась?
— Катюш, иногда очень хотелось, чтобы появилась, — муж
заглядывает в глаза уверенно. — Но нет.
Мне хочется закричать от бесстрастного выражения его лица.
Встряхнуть Женю немного. Потому что происходящее кажется
нереальным. Но внутри что-то переламывается, и я вдруг резко цепляю
резинку и стягиваю ее с волос. Отбрасываю в сторону и даже не
смотрю, куда она приземлилась. Немного нервно поправляю длинные
пряди. И начинаю улыбаться.
В меня вселяется бес. Иначе не объяснить те слова, что я
произношу в состоянии аффекта от заявления мужа.
— Ты прав, Жень. Наша жизнь давно превратилась в рутину. Я рада,
что мы друг друга правильно понимаем.
— Правильно понимаем? — его брови мгновенно взлетают вверх.
— Да. Меня это все тоже достало. Ты стал такой скучный, что мне
даже не хочется для тебя, — как он это сказал… ах да! —
прихорашиваться.
Женя молча моргает. Неверяще пилит взглядом.
— Ты это серьезно? — челюсть его отваливается.
— Ну да. Остальные вещи когда заберёшь?
— То есть тебя даже не волнует, где я буду ночевать?
— Жень, — беззаботно пожимаю плечами и заставляю свой голос
стать медовым, с ноткой иронии, — ну это же твое мужское решение.
Разберёшься по ходу дела.
Муж потрясенно оглядывает меня с ног до головы. Как будто видит
впервые. А я словно случайно стараюсь немного ослабить пояс, и полы
халата чуть-чуть, но раздвигаются.
— Раз мы поговорили и все выяснили… Мне ещё Кирюше сырники
жарить, ты не мог бы поскорее… — серьезно киваю на дверь.
