Алина
«Дорогой дедушка мароз» — выводит Настена неровным почерком на
листке в линеечку.
Взгляд серьезный и сосредоточенный. Кончик языка в уголке губ
тоже старательно работает
— Настен, не МАроз, а МОроз, — поправляю ее. – Зачеркни и напиши
правильно.
Она послушно перечеркивает, выводит пузатую “о” и
продолжает:
— По-да-ри мне па-пу и ма-му, — пыхтя озвучивает то, что пишет.
Облизывает кончик карандаша.
Тяжело вздыхаю. Смотрю на ее смешные, неровно заплетенные
косички, и сердце сжимается.
— Спа-си-бо, — дописывает она. — Ну, все Алина Николаевна,
готово!
Смотрю на нее удивленно:
— И все? Точно больше ничего не хочешь?
Настена задумывается, грызя кончик карандаша, смотрит в окно,
обклеенное белыми бумажными снежинками.
— Ну, можно куклу еще, — наконец, говорит она. — Похожую на
настоящего малыша. Чтобы еще плакать умела.
— Записывай, — дергаю ее легонько за косичку.
Она смеется, снова возвращается к письму. Вздыхаю. Грустно. За
окном тихо падает снег. Скоро Новый год, а настроение — выть на
луну.
Если раньше я сваливала все на депрессуху, которая одолевает
каждый раз в родном городке, то сейчас все гораздо хуже.
Сейчас я, можно сказать, брошенка. Муж меня предал, изменив
прямо на нашей свадьбе, на глазах у всех родственников и гостей,
половина из которых мои земляки. А теперь слухи о моей неудавшейся
свадьбе и обо мне, несчастной неудачнице, расползаются, как
тараканы, по всему городу.
Но и это еще не все…
Тест на беременность, который я сделала еще утром, словно
прожигает карман моих брюк. Засовываю руку, мельком смотрю на него,
будто надеясь, что две полоски на нем каким-то чудом
рассосались.
Но нет. Они все еще там.
— Все! — объявляет Настена. — Хотя…
Она задумчиво склоняет светлую головку на бок:
— Алина Николаевна, давайте за вас тоже напишу? Чего хотите? — с
озорством в глазах смотрит на меня девочка.
Выдавливаю невеселую улыбку. Да ничего я не хочу. Просто, чтобы
все меня оставили в покое.
Бабуля не переставая плачет, мать пилит, денег в обрез. Прошлую
работу в детском саду я бросила, сбежав с позором из Питера домой.
А тут вариантов немного.
Устроилась в детскую школу-интернат, вот теперь пишем с ребятами
письма Деду Морозу.
Традиция тут такая. Дети пишут письма. А спонсоры детдома
стараются исполнить их желания в новогоднюю ночь.
— Алина Николаевна? — щелкает перед моими глазами девочка
пальчиками. — Давайте мужа вам загадаем?
Кошусь на семилетнюю кроху удивлено. Спасибо, Настен, но муж у
меня, к сожалению, есть. Лжец и предатель. Так что, я б лучше
загадала, чтобы его не было.
— Не надо мужа, — вздыхаю. — Лучше попроси мне любви. Как в
сказках.
Говорю, улыбаюсь. А у самой даже губы задрожали. Отворачиваюсь,
чтобы никто из детей не заметил.
Вот дура! Ничему жизнь не учит. Все в сказки верю.
Поднимаюсь из-за парты, хлопаю в ладоши, привлекая внимание
детей:
— Ну все, дописываем и кладем письма в этот мешок. Завтра на
елке вручим Деду Морозу. Кто будет хорошо себя вести, найдет свой
подарок под елкой в новогоднюю ночь.
Когда выхожу с работы, уже стемнело. Дни теперь очень короткие.
Под ногами скрипит снег. Бр-р-р, дубак жуткий. Иду, нахохлившись в
своем пуховике, как снегирь. Дел еще куча. Костюм Снегурки
погладить и на маникюр опаздываю.
На маник пойти мама уговорила. Это ее способ, как она
выражается, «вернуть меня к жизни». Привычная рутина помогает
победить стресс.
Выхожу на проспект, иду вниз по улице. Один за другим —
свадебные салоны. Откуда их столько в таком маленьком городе?! Из
витрин, как издевка, на меня смотрят свадебные платья.
На маникюре сижу молча, чернее тучи. К счастью, мастер попалась
не болтливая. Усердно пилит мне ногти.
— Ну и короче, прикинь, она эту любовницу прям в стол с
шампанским толкнула! — слышу из другого конца зала.
