Катя распахнула дверь и уставилась на холеного мужчину — он
выглядел на все сто. Не то чтобы красавец, но его внешность
заставляла зацепиться взглядом и приковывала внимание: высок,
подтянут, короткий ежик темных с сильной проседью волос, глаза
какие-то необыкновенные, и цвет не понять — то ли серые, то ли
голубые. Сумасшедший цвет, глубокий, выбивающий из равновесия. Их
оттенок менялся мгновенно, когда они оценивающе скользили по телу
девушки, словно раздевали:
— Екатерина Дмитриевна?
— Она самая, — Катя натянула дежурную улыбку.
Мужчина хмыкнул и, не дожидаясь приглашения, сделал шаг в
квартиру. Он ожидал увидеть сорокалетнюю тетку с целлюлитом и
морщинами, а не наглую девчонку, к тому же вполне симпатичную:
темные локоны, небольшой лоб, правильные, даже слишком правильные
черты лица. Как будто кто-то специально несколько раз обвел кистью
подбородок и скулы, чтобы подчеркнуть строгость, а в глаза, цвета
молочного шоколада, брызнул черным аэрозолем. От этих маленьких
темных точек, которые как веснушки расположились по краю роговицы,
веяло холодом.
Катя отступила, позволяя гостю войти, и тот, не разуваясь, зашел
в гостиную, там тоже покрутил головой, рассматривая интерьер, кинул
взгляд на диван и уселся.
Катя закрыла двери и пошла за гостем. Она уже догадалась, кто
это, и предвкушала интересный разговор.
— Я отец Алексея. Меня зовут Марк Борисович.
— Не могу сказать, что рада с вами познакомиться, — Катя уселась
на кресло напротив гостя.
— У тебя ремонт тут, не могу понять? – мужчина продолжал
рассматривать комнату: стены побиты, одна картина висит криво,
вторая валяется на полу, добротная мебель в некоторых местах
повреждена, как будто по ней прошлись небольшим топориком, хорошо
хоть диван выглядел целым.
— Нет. Я так живу. Чем могу быть полезна?
— Я к тебе с о-о-очень пикантным предложением, — Марк закинул
ногу на ногу.
— Слушаю вас о-о-очень внимательно, — девушка отзеркалила гостя,
так же потянув звук «о» и закинув правую ногу на левую.
— Сто тысяч долларов, и ты даешь моему парню вольную. Только
такую, чтобы он и близко к тебе не подошел.
— Все на свете можете купить? — Катя
пыталась сдержать раздражение.
— Почти, — Марк был спокоен и уверенно
посмотрел в глаза хозяйке дома.
Девушке очень захотелось его удивить. Или нет, лучше обидеть,
оскорбить. Но она вспомнила, что совсем недавно и сама такой
была.
Катя еще раз прошлась взглядом по гостю, внимательно
рассматривая: начищенная обувь, идеально разглаженные брюки,
парфюм, который потом неделями будет витать в подъезде, красивые,
но наглые глаза. Такие люди, как Марк Борисович, владели миром:
уверенный, знающий себе цену, умный, образованный, напористый и
решительный.
Когда-то и Катя была такой: самостоятельной, ничего не боялась,
шла напролом, четко понимала, чего хочет от жизни, и брала.
Она много сделала для того, чтобы добиться того уровня. Она шла
долгих двадцать лет. И дошла. Доползла. Говорят, что за той чертой
нет обратного хода по собственному желанию, только по вынуждению,
но Катя отказалась от той жизни сама. Поменяла «Лабутены» на
«Зару», «Шанель» на «Страдивариус», а все свои лисьи и рысьи шубки
– на пуховики. И сейчас ей хотелось одного — чтобы этот
самодовольный мужик убрался с ее дивана, вместе со своим шлейфом
дорогих духов, которые она почувствовала еще за дверью. Этот запах,
который обожал ее муж, она ненавидела больше всего на свете. Два
года назад, вместо того чтобы выбросить в мусорное ведро этот
злосчастный одеколон, Катя изо всей силы разбила флакон о стенку. И
чем только потом ни выводила этот запах — он вечно чудился ей, как
призрак ходил по пятам и дразнил прошлой, гламурной жизнью с
гречкой на завтрак.
