Константин Владимирович Балковский устало откинулся на спинку
кресла, снял очки и потер глаза. На экране мелькнула реклама, и
мужчина снова нацепил очки и приблизил лицо к экрану
компьютера.
Кликнув на рекламный сайт, он еле заметно улыбнулся и потянулся
к телефону:
— Привет, дружище! — ответили на том
конце.
— Салют, Сережа. Я смотрю, ты уже в
Кремле прописался? — Константин Владимирович неторопливо достал из
портсигара папироску, небрежно сунул ее в рот, прищурился, щелкнув
зажигалкой, сделал глубокий вдох и выпустил в сторону белое вонючее
облако. — Скоро до президента дойдешь?
— Не стремлюсь.
— Сто лет мы с тобой пиво не пили… Не
пора ли нам исправить эту ужасную ошибку?
— Давай исправим. На этой неделе я
занят, все до минуты расписано, а вот во вторник-среду после восьми
вечера свободен.
— Тогда давай во вторник в девять? В
том же пабе на Тверской, помнишь его? — Константин Владимирович
сделал еще одну глубокую затяжку.
— Его еще не закрыли? Мы там с тобой
были лет…
— …пять назад. Нет, работает, обедал на
прошлой неделе.
— Договорились. До встречи!
— Береги себя, Сереж.
— И ты, — откликнулся друг.
Константин Владимирович довольно улыбнулся, облокотился на
спинку и расслабился.
— Это будет бомба! — произнес он вслух. — Только бы он
согласился!
Они были знакомы с Сергеем много лет и, пусть виделись нечасто,
дружбой дорожили.
Познакомились они на вечеринке в квартире у какого-то
популярного в те годы музыканта. Константин Владимирович сейчас
даже если бы сильно постарался — не вспомнил бы его имя. А в то
время — это был год восемьдесят седьмой или восьмой — его имя было
у всех на устах, потом этот музыкант резко пропал из поля зрения и
больше о нем слышно не было.
Константин Владимирович был тогда просто Костиком, ему было за
тридцать. После шести лет обучения в Национальном исследовательском
университете имени Пирогова и двух лет интернатуры, он устроился
детским психиатром в обыкновенную школу. Там сразу не задалось:
должность была, а дел не было. Волей случая его вскоре перевели в
одну из городских клинических психиатрических больниц в Москве. Там
он набрался не только впечатлений, но и опыта.
На той вечеринке он сразу заметил Сергея. «Мой клиент», — назвал
его про себя. И действительно, Сергей в тот вечер пил одну за
одной, не закусывая. Напившись в хлам, он накинул серый плащ и
вышел из квартиры.
Костику тоже было пора домой, поэтому у выхода, еще в подъезде,
они столкнулись, закурили и пошли по Гоголевскому бульвару в
направлении к метро Кропоткинская.
— И часто ты так напиваешься? — спросил
Костик.
Сергей ему не ответил, только поднял воротник плаща и
нахмурился.
— Я слышал, что ты писатель. «Кнут и
Пряник» действительно твоя работа?
Сергей кивнул и тяжело выдохнул.
— Мне очень понравился твой роман, —
продолжил Костик, — правда, проглотил за вечер. Почему ты больше не
пишешь?
— Вдохновения нет.
— Где ты живешь?
— Сокольники.
— Нам по пути. Я до Красносельской
еду.
Они зашли в пустое метро и присели на сидение.
— Поехали ко мне, поболтаем, подумаем,
как тебе помочь, — предложил Костик.
Он сам даже не понял, зачем сделал это. Они были почти
ровесниками, ну, возможно, Сергей был младше на года три-четыре.
Алкоголиков Костику хватало и в больнице. Просто тот роман, который
написал Сергей, ему действительно понравился и чем-то даже зацепил.
Он был написан настолько искусно с психологической точки зрения,
что, без сомнения, поразил Костика. И ему захотелось узнать своего
нового знакомого побольше, а может быть, даже помочь ему.
Сергей сразу согласился, но в тот вечер разговоров по душам не
случилось — парень уснул на диване, пока Костик на кухне варил
кофе.
