Мягко поскрипывающая двуколка
неспешно везла единственного пассажира вдоль, покрытых
неестественно зеленым ковром, швейцарских холмов. Довольно
спокойный темп позволял насладиться умиротворяющим летним пейзажем
и дивным воздухом, до предела насыщенным цветочными ароматами и
запахом травы. До Цюриха оставалось около часа езды, а до
отправления поезда - чуть больше четырех. Недалеко от вокзала
располагался очень уютный семейный ресторанчик, где путешественник
планировал подкрепиться перед долгой дорогой. Там подавали
изумительные телячьи сосиски и сырное фондю, в котором
присутствовал какой-то тайный ингредиент, делающий блюдо уникальным
по отношению к аналогичным в других заведениях. Однако ни
расслабляющий темп движения, ни предвкушение вкусной трапезы не
могли отвлечь пассажира от своих мыслей. Мужчина сверлил взглядом
складку на кафтане сидящего спереди извозчика, оставаясь
безучастным к пению полевых жаворонков и приветственным взмахам рук
розовощеких крестьянок в широкополых желтых шляпках. На коленях
пассажира лежал светло-коричневый портфель с застежками бронзового
цвета и слегка потертым вензелем посередине. Мужчина обеими руками
крепко сжимал увесистую сумку, словно опасаясь внезапного нападения
или неожиданной утраты своего багажа. В правом кармане дорожного
сюртука угадывались очертания шестизарядного «Бульдога», край
рукоятки которого так и норовил предательски выглянуть из складок
одежды. Слегка нахмуренные брови и сжатые губы выдавали
происходящий в голове мужчины бурный мыслительный процесс, а
периодически бросаемые в стороны отвлеченные взгляды указывали на
частые воспоминания о недавних событиях и всего, что с этим было
связано...
Традиционный для таких случаев зал
заседаний был заполнен почти полностью, большинство собравшихся
приехало в замок заранее и оставшиеся до общего совещания дни
наслаждались неповторимой Швейцарской природой. Контакты и
приятельские отношения между собравшимися не одобрялись, да и в
силу специфики деятельности были маловероятны. Каждый развлекал
себя самостоятельно, а обеды и ужины доставлялись немногословной
прислугой прямо в комнаты.
Почти все стулья вокруг большого
круглого стола оказались заняты. На лицах прибывших переливались
оранжевые тени, несмотря на последние годы девятнадцатого века,
большинство помещений замка освещались при помощи многочисленных
факелов, только в жилых комнатах и библиотеке на стенах висели
ажурные керосиновые лампы. Поверхность дубового стола, выполненного
в виде огромной буквы «О», была далека от идеала: местами мощное
дерево рассекали заметные шрамы и зазубрины, словно здесь
неоднократно применялись боевые мечи и секиры. На полу в
центральной части стола был установлен огромный макет земного шара,
который несколько возвышался над поверхностью столешницы и мешал
видеть лица сидящих напротив. Большинство взглядов было устремлено
на единственный незанятый стул и лежащий перед ним серый конверт с
толстой сургучной печатью.
Скрип петель мощной кованой двери
прервал затянувшуюся тишину и заставил всех повернуть головы в ее
сторону. Два высоких мужчины в одинаковых длинных темно-коричневых
сюртуках распахнули дверь и пропустили в зал третьего. Затворив
дверь обратно, они встали по обе стороны от прохода и, скрестив за
спиной руки, всем своим видом показывали важность и серьезность
момента. Вошедший коротким взмахом руки вновь усадил на места
приветствующих его и занял свободный стул. Это был высокий мужчина
примерно шестидесяти лет с очень тонкими и резкими отдельными
чертами лица: острыми носом, скулами и подбородком. Совершенно
седые волосы были очень аккуратно и коротко подстрижены, а глубоко
посаженные пронзительные глаза светились решимостью и чуть уловимой
озабоченностью. Скрещенные руки легли поверх конверта, взгляд серых
глаз по очереди встретился с лицом каждого сидящего, словно
идентифицируя присутствующего и проверяя готовность того к
восприятию информации. Видимо, удовлетворившись исследованием,
мужчина пару раз стукнул ногтем по столу – в тихом помещении
воцарилось полнейшее безмолвие.
