Жаба всем сердцем хочет
попробовать лебединого мяса.
Китайская пословица
Я – Даниил Сакулин, космический мусорщик. Звучит неаппетитно, но занятие моё вовсе не зазорно. На самом деле работа довольно чистая и требует, к тому же, основательной квалификации. Первые поколения атомных транспортеров, не мудрствуя лукаво, выбрасывали контейнеры с мусором прямо в открытый космос, и многие из них до сих пор болтаются там, издавая, чтобы никто в них не вписался, слабый сигнал. Вот эти-то подарочки мы и собираем. Слава богу, сейчас отходы научились утилизировать с помощью специальной кислоты: пять недель, и от десяти тонн мусора остается только облачко газа… Не все смогут понять, но мы даже гордимся своей работой. Впрочем, её важности есть очень весомое подтверждение: нас курирует сам вечно юный государь-император.
Кстати, моей альтернативой службе в космосе осталось длиться всего два года. А потом – дембель! ДМБ! Домой – к еще более любимому делу!.. По образованию я – подводный археолог. Не так-то просто получить такое образование, если ты вырос в приюте, и не то, что не получаешь помощи родителей, но даже не знаешь, кто они. Когда я явился военкомат, мне пообещали, что я буду служить на подводной лодке… Но – увы. Океан – он ведь такой маленький, на всех желающих не хватает. А космос, он, вон какой бесконечный. Хотя, в принципе, я сейчас работаю почти по специальности: в плане условий труда между космосом и океаном много общего.
Уборкой мусора занимаются не только такие служивые, как я, но и вольнонаемные спецы-контрактники. Работа хоть и сложная, но думать особенно не приходится: всё, как у хирургов, держится на навыке, каждое движение отточено до блеска. Знаешь свое дело – живи спокойно и не переживай. Профессионализму переживания противопоказаны. А посему, руками делая свое дело в эфире, душой и разумом я свободен и часто обращаюсь к небесам иным – к горнему. Иногда и стихи пописываю:
… Дремлю, а за дремотой тайна,
В той тайне почивает Русь,
Над коей я необычайно,
Как белка в вакууме верчусь…
… – Ты что там, уснул, сукин сын! – ударил по ушам голос из рации. Молодой человек в кабине оператора-погрузчика вздрогнул, очнулся и судорожно схватился за рычаги. – Стрелу сюда давай, крановщик хренов!
Старый, желто-синий утилизатор «Хамелеон-МП» висел перед относительно небольшим цилиндрическим контейнером, когда-то брошенным на орбите. Под Данииловым космическим грузовиком в голубой дымке медленно проплывал Тихий океан. Белыми неподвижными вихрями на его тёмном фоне застыли антициклоны.
Даня с хрустом перевел тугой рычаг с чугунным набалдашником на себя, механизмы заскрипели, и весь корабль издал такой звук, будто тронулся только что соединённый железнодорожный состав. Желтое щупальце на гидравлических суставах потянулось к десятитонной космической бочке… После стыковки по находке прополз луч прожектора и замер в том месте, где на заводе чеканят серийный номер, тоннаж и фирменный знак производителя.
Створки дверей расползлись, как бомболюк. Несколько пустолазов в грязно-оранжевых скафандрах и с крюками-карабинами в руках зафиксировали болванку точно по центру приемной шахты. Тросы натянулись, и в туннеле замигали габаритно-сопроводительные огни. Оператор нажал на педаль, желтое щупальце разжалось, и контейнер вполз в темное чрево «Хамелеона». Вновь случился легкий толчок, вместе с ним послышался глухой удар, и оранжевый пустолаз короткими и быстрыми взмахами черной перчатки дал знак оператору задраить люк.
– Что ж, посмотрим… – пробормотал Даниил, расстегивая ремни безопасности и покидая рабочее место. Впрочем, особого ажиотажа он не испытывал: ничего хорошего предки в космос не выбрасывали.
