ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Вчера Комитет Гражданской Совести (КГС) снова проводил обыск в моей прокуренной комнате. Комиссар Дрынов для формальности порылся в постели, пролистал несколько книг, держа их вверх ногами, заглянул в холодильник и с облегчением улыбнулся бутылке водки, которую я приобрёл к его приходу. Вопреки своему обыкновению он не стал забирать водку. Выпили вместе и закусили лошадиным сыром. Молча. Затем Дрынов сухо прокашлялся и сдержанно пожаловался на жизнь:
– Гоняют нас как собак, Семён Сергеич, и тоже обыскивают.
Я понимающе придержал кисть в дряблом рукопожатии чуть дольше положенного, Дрынов вздохнул, почесал за ухом татуировку филина и вышел. Я проследил в окно, как удалялась его тучная фигура, бликуя на солнце запотевшей лысиной.
Нельзя сказать, что меня в чём-то подозревали. Не больше любого другого журналиста. Опасения могла вызвать лишь публикация недельной давности, посвящённая нетрадиционным разработкам в области хранения данных. Отличились дуболомы из Чухово. Додумались же – использовать вместо кактусов шампиньоны. Якобы грибной мицелий обладает превосходной скоростью передачи информации в больших объёмах. Свои сомнения на этот счет я и выразил в статье, причём в мягкой форме. А потом забеспокоился: не погорячился ли? Однако главный редактор Нелетучкин успокоил меня: «Кому это Чухово нужно? Они десять лет на преференциях сидят и в ус не дуют. Поэтому можно за эти усы их слегка и подёргать. Не обидятся».
По моим расчётам, Дрынов уже полировал свою широкую душу в пивной, а потому я извлёк из тайника в радиаторе пиратский блоссфельдий. Крошечный, в прозрачном контейнере без пломбы, он беспомощно барахтался в мутном питательном сиропе. В центре его темно-зелёной головки наклёвывался бутон, кактус готовился к цветению. Жить блоссфельдию оставалось недолго. За этот пиратский блосс можно было схлопотать несколько лет лагерей, а за его содержимое никогда оттуда не выйти.
До разложения блосса оставалась пара дней. Мне было нужно срочно сохранить файлы. Загружать их на свой ПК было равносильно самоубийству. Это Дрынов нетрезвыми вечерами тёрся мундиром о штукатурку подъезда, пуская сопли на галифе. Группа быстрого реагирования реагировала быстро. Каких-то десять минут, и филины КГС уже здесь, клюют мне глазницы, запустив когти в нутро. А я так и не начал читать «Три измерения Родины» – поэму некого Васи Сварога, запрещённого писателя-барда, так он себя называл.
Содержание мне пересказывали, изрядно перевирая. Издержки устного творчества, что поделать. Вещал он следующее: якобы существуют три параллельных измерения Руси. Наш мир – это Нижняя Русь, наша планета, где все изначально русские, включая различные субэтносы, как нас и учили. Есть и Средняя Русь – мир, где русские проживают главным образом в стране Россия, самой большой и богатой. Причём другие субэтносы являются самостоятельными народами, обладающими собственной культурой, и даже говорят на своих языках. Верхняя Русь представляет собой таинственный остров, где русские живут среди разумных берёз, с которыми они мило общаются телепатически. Вася Сварог утверждает, что он побывал в каждом из миров, о чем и спешит сообщить всем жаждущим истины. Причём его мифологема складывается в учение, у которого есть свои приверженцы. Признаться, я таковых не встречал. Говорят, они мастера конспирации, но, думаю, их просто не существует. Известно, что потрёпанной интеллигенции присущ мистицизм, которым она стыдливо прикрывает свои комплексы. Вася Сварог интересовал меня сугубо как журналиста. Я всегда увлекался запрещённой литературой. Общее впечатление: огня меньше, чем дыма. И чем больше дыма, тем больше вероятность, что со временем цензуру снимут. Но за Васю взялись крепко. В Комитете Гражданской Совести имеется особый прейскурант, он прописывает, сколько и за что впаять. К примеру, за инструкцию к сборке инкубатора блоссов можно отделаться штрафом, за «Кыштымские частушки» получить полгода, а за Васю – загреметь навсегда.
