1
Представляемая книга посвящена методологическому анализу работы Т. Сергейцева, И. Валитова и Д. Куликова «Русский урок истории»1, где авторы поднимают вопросы, касающиеся методологии и культурных подходов к изучению истории в российском контексте. В ходе исследования я буду называть Т. Сергейцева, И. Валитова и Д. Куликова просто Авторами. Основной проблемой, которая выявляется при анализе их работы, является недостаточность методологической культуры, что становится значительным препятствием на пути к более глубокому пониманию исторического процесса и его структурных оснований.
Методологическая культура, по моему мнению, определяется как степень присутствия методологического мышления в социокультурном дискурсе, который анализирует и конструирует социокультурную реальность. В этом контексте я выделяю два типа мышления: предметное и методологическое. Первое, предметное мышление, обычно оказывается привязанным к существующим системам социокультурных ценностей, что порождает ангажированность и, следовательно, субъективный подход к анализу. В этом понимании субъективное мышление склонно к выделению определенных культурно-ценностных миров, утверждая противопоставление «позитивного» и «негативного» (те ценностные миры, которых придерживается субъект, утверждаются как позитивные, а остальные – как негативные). В противовес этому, методологическое мышление стремится к невовлеченности в указанные системы и призвано открывать универсальные аспекты различных социокультурных контекстов, исследуя их с точки зрения объективности.
Анализируя позицию Авторов и их подход к изучению истории, я намерен детально рассмотреть, насколько их мышление демонстрирует предметное или методологическое начало. Степень их методологической культуры будет определяться тем, как и в какой степени они формируют своё мышление в русле взглядов, свободных от ангажированности.
Важно отметить, что позиция Авторов, с моей точки зрения, воспринимается в целом как сброс методологической культуры. Одним из ключевых принципов, способствующих росту такой культуры, является поиск максимального позитивного содержания в аргументах оппонента. Такой подход подразумевает достаточную степень генерализации при изучении культурно-исторических субъектов, что минимизирует возможность противопоставления разных систем и идеологий. Чем больше исследователь отдаляется от уникальности отдельных субъектов через объективизацию, тем ближе он подходит к общей структуре культурно-исторического пространства.
2
Печально, что Авторы фактически обходят стороной логические конструкции, выработанные модерном в отношении посткультурно-интеркультурной архитектуры и постидеологического общества. Их внимание сосредоточено на бинарной логике противостояния, где на уровне народов, культур и цивилизаций существует лишь борьба. Эта борьба, в предельном смысле, оказывается онтологической – противостоянием бытия и небытия. В таком взгляде «мы» находимся в бытии, а «они» – в небытии, и это категорическое деление обесценивает сложность и многообразие современных теорий и практик межкультурного взаимодействия.
Авторы акцентируют внимание на кризисной и критической ситуации в современном мире, утверждая, что в ближайшем будущем нас ожидают ощутимые изменения в глобальном раскладе сил, что приведет к подчинённому положению множества народов. Эта панорама представляется как безусловная и объективная картина происходящего. Стремление к миру для Авторов выглядит лишь иллюзией или же откровенным обманом. Они интерпретируют это как прямую проекцию той самой «борьбы цивилизаций», которую принимают за предельную онтологию.
