Восхитительный аромат гро́фа плывёт по кухне, и я начинаю считать. Один, два, три, четыре…
– Ли-и-ин, на меня сварила?
В дверном проёме возникает отчаянно зевающий брат. Пижаму с премилыми вивéрнами ему шутки ради подарила мама на окончание практики, но Шéлдон носит подарок пятый год. Разлохмаченная иссиня-чёрная шевелюра брата напоминает потрёпанный веник из музея древней истории.
– Шед, ты бы причесался сперва, – улыбаюсь я. – Папа застанет тебя такого – ворчать будет.
Вместо ответа Шед уверенно тянется за своей кружкой, делает большой глоток и жмурится от удовольствия.
– Папа сам, пока грофа не выпьет, на человека не похож. Это ты, сестрёнка, у нас совершенство, что утром, что вечером.
– А днём? – ехидненько спрашиваю я.
– Днём абсолютное совершенство, – хихикает Шед.
Он в три глотка допивает гроф и исчезает. Сколько бы брат ни хорохорился, папе в таком виде он ни за что не покажется. Вот уж кто абсолютное совершенство всегда и во всём, так это наш отец, Кайл Лаэ́р Шэ́нон, директор Управлений Магического Контроля Кери́за. Áлан часто шутит, что на самом деле Совет Магов подчиняется папе, а он, архимаг Эро́л, исключительно для красоты. Ну и так, по пустякам, улаживать мелкие конфликты между членами Совета. Прибедняется, конечно.
При мысли об Алане хорошее настроение растворяется без следа. Третий месяц пошёл, а обида не слабеет. Прав учитель: не следует интересоваться тем, что не предназначено для твоих ушей. Но как было пройти мимо, когда родители поставили в гостиной мощнейший барьер от прослушки! Для мага моего уровня это вызов. У меня четыре энергии: природную магию я унаследовала от мамы, стихийную, универсальную и боевую – от папы. Разумеется, барьер я взломала! Тихонечко, осторожненько… Думала, они там новейшие магические разработки обсуждают! А оказывается, родители утешали Алана.
– Кай, это какое-то наведённое проклятье! – жаловался он. – Я уже смирился, что любая девушка рано или поздно меня бросает. Но чтобы так!
– Ты расстался с подругой? – участливо спросила мама.
– Расстался?! – я не видела лица Алана, но живо представила его возмущённую гримасу. – Áни, она прислала мне приглашение на свою свадьбу с другим парнем! «Дорогой господин Эрол, ждём вас двадцатого числа в храме Всевышнего по адресу…» Она что, всерьёз рассчитывает, что я с букетом алых роз помчусь её поздравлять?
– Почему бы и нет? – папа хмыкнул. – В конце концов, вы встречались четыре года, причём последнее время тебе всячески намекали, что не прочь узаконить отношения. За четыре года, Ал, можно решить, собираешься ты жениться или нет. Вам уже не по семьдесят лет, чтобы жить, словно подростки, без обязательств. Любая девушка в полтора века хочет семью и детей, ты же у нас как был охламоном, так и остался.
– Я женат на своей работе! – пылко запротестовал Алан. – На двадцати девяти старых, сварливых, упрямых магах и на одном молодом, но не менее упёртом.
– Работа здесь ни при чём, – возразил папа. – Беда в том, что серьёзных отношений ты боишься больше выгорания. То же самое было и с учеником: кто отнекивался до тех пор, пока Ко́эн не поставил ультиматум? А в результате теперь вы с Шедом лучшие друзья. Порой мне кажется, что моих детей не двое, а трое. У моего сына не наставник, а товарищ по играм! Вместо того чтобы пресекать шалости, так называемый учитель с удовольствием в них участвует!
– Ничего, Кай, пройдёт ещё лет двадцать, и наш мальчик повзрослеет, – проворковала мама. – Начнёт тебе подражать и станет таким же строгим и ответственным.
– Эй, а я не строгий? – возмутился Алан.
