«…сказал брат брату: «это моё, и то моё же…»
Неизвестный автор «Слово о полку Игореве».
Двести лет тому назад, буйные в те давние времена испанцы, а ныне слегка поостывшие, слегка угомонившиеся, ибо их пыл укротили новые буйные – те, что пришли со старыми мушкетами и новыми амбициями, – открыли у побережья Тихого Океана этот узкий пролив, зажатый между скалами, будто самим Богом предназначенный стать вратами в новые земли.
Назвали пролив красиво – Золотые Ворота. Местечко же на берегу, где первые поселенцы построили миссию из белого камня, назвали в честь Святого Франциска, хоть сам святой вряд ли ступал на эту землю, пахнущую солёным ветром и чабрецом.
14 июня 1846 года произошло эпохальное для этих мест событие. На международном Базельском конгрессе в Швейцарии, где дипломаты в напудренных париках спорили до хрипоты над картами, была провозглашена нейтральная территория – штат Калифорния.
Государство-не-государство, страна-не-страна, республика-не-республика, в которой государственные функции исполняли торговые кампании: американская, русская, испанская, французская, английская, немецкая и так далее – все, у кого хватало золота на взятки и смелости на авантюры.
За модель были взяты уже известные к тому времени примеры британских и голландских Ост- и Вест-Индских кампаний, чьи корабли бороздили океаны в погоне за прибылью. Противоречия и юридические коллизии разрешались многочисленными двухсторонними, трёхсторонними, многосторонними договорами, в которых ломали головы в третейских судах и юристы, и черти, и даже ангелы, если бы те спустились с небес.
Но вернёмся к изначальным испанцам.
Знали ли испанцы двести лет тому назад, что название будет пророческим? Вряд ли!
Однако, следует уточнить – какое из двух названий оказалось пророческим.
Конечно, первое.
Святости на этой земле, ни тогда – двести лет назад, ни в текущем настоящем, если кто-то отчаянный решился бы искать её в этих краях, то нашёл бы такой совсем мало – разве что в потрёпанных молитвенниках старых монахов да в потускневших фресках полуразрушенных миссий.
Нашли в Калифорнийских предгорьях вовсе иное. Этим иным стало – золото! Золото! Золото!
И святости в людях, если таковая ещё оставалась, стало значительно меньше. Нечего и говорить о святости деловым людям, если в Калифорнии золото! Особенно тем, у кого в глазах загорался тот самый блеск – холодный, ненасытный, бесовской.
А деловые те люди не заставили себя ждать. Началась золотая лихорадка. Для кого-то эти ворота и вправду стали золотыми – но лишь для горстки счастливчиков, а для остальных – позолоченной ловушкой.
Как только весть разнеслась попутными для неё ветрами на все четыре стороны. А для такой вести все ветра на всех широтах и меридианах станут попутными. Золото! Оно манило, как маяк во тьме всем, большинству принося лишь пот, кровь и пустые карманы.
Потянулись к здешним краям, казалось, со всего света, накатывая в порт мутными потоками: искатели-старатели всех мастей и те, что вовсе без масти – оборванные, голодные, но с горящими глазами; «торговцы-всем-что-захочешь» – эти будут первыми там, где зазвенела монета, и последними, кто уйдёт; за ними потянулись романтики и авантюристы, мечтавшие о славе, но получившие лишь синяки да долги; «оптимисты-сделай-себя-сам», верившие в свою звезду, пока не натыкались на нож в тёмном переулке; искатели приключений и «горе-искатели-на-свою-задницу», чьи кости теперь белели где-то под палящим солнцем.
Бог весть, кто ещё в довесок, коих можно назвать без лишней церемонии – просто всякий человеческий сброд. Назвать и оказаться правым на их счет, ибо среди последних не мало: дошедших до ручки попрошаек, шаркающих по пыльным улицам в поисках корки хлеба; шлюх, чьи наряды когда-то были шелковыми, а теперь походили на тряпьё; карточных шулеров с вечно потными ладонями; воров и бандитов, для которых жизнь человека стоила дешевле бутылки виски; душегубов таких, что не приведи Господь.
