Андре шел по Бульвару Пуассоньер в противоположную сторону от скобяной лавки. Это была его лавка, она досталась ему после смерти отца. И насколько он знал, в ней еще дед его работал. Андре Мениль не был благородного происхождения, не был даже почетным гражданином города Парижа. Но, казался таким, благодаря полученному наследству от какой-то дальней родственницы. Он смог вложить большую его часть в каретное производство и теперь получал свой доход с каждой кареты, конки или телеги. Так уже несколько лет он жил безбедно и мог позволить себе некоторые роскоши. В лавке же он трудился для души, и чтобы продолжить дело своего отца и деда. Ему нравилось чинить замки, смазывать разные устройства и приспособления, точить ножи и ножницы. Ему нравилось помогать людям. Скобяную лавку знали все на Бульваре Пуассоньер и с удовольствием обращались к Андре за помощью. Он никогда никому не отказывал и не заламывал цены. Он был на редкость добрым и отзывчивым молодым человеком.
Сегодня, как и много раз прежде, он шел на другой конец бульвара, где обычно на балконе второго этажа, дома под номером 16, танцевала красивая женщина. Андре сильно волновался, нервно теребя трость и снятую с левой руки перчатку. Еще издалека он увидел толпу людей и догадался, что женщина на балконе уже танцует. Он подошел ближе и стал проталкиваться вперед, чтобы лучше видеть. Это не было каким-то определенным действом или представлением. Просто несколько раз в день, по желанию, женщина выходила на этот балкон и танцевала, без музыки и аккомпанемента, не подпевая сама себе и не отсчитывая такта, а повинуясь лишь каким-то своим внутренним ритмам. Андре замер, восторженно смотря на грациозные движения женщины. На ее белоснежный пеньюар с такой же белой меховой оторочкой, на белые перчатки до плеч и белые чулки на подвязках. На маленьких ступнях были туфельки из белой кожи. И естественно его взгляд привлекали ее белокурые длинные волосы, нежными волнами нисходящие по плечам. Глядя на танец, всегда разный и такой маняще-зачаровывающий, Андре пытался понять, что она хочет сказать, какая в ее душе звучит музыка, печальная или радостная, страстная или сдержанная. Взмах рук, прыжок вокруг своей оси, и вот она уже приседает и резко поднимается, кружа и кружа. Стоп. Словно гротескная скульптура, женщина замирает, выстреливает взглядом в зрителя и вновь начинает движение. На этот раз плавное. Словно маленький лесной ручеек лениво и степенно прокладывает себе путь между камнями и деревьями, а, попадая в расселину, срывается вниз, набирая скорость, стремительность и силу. Но вот женщина устает, и словно ничего не было, без поклонов и ожидания рукоплесканий, поворачивается и мышкой ныряет в двери балкона, занавешенные кремовыми шторами.
Андре дождался, когда женщина закончит танцевать и скроется из виду. Подождал, пока аплодирующая толпа немного рассеется и подошел к мальчику, сидящему под балконом. Перед мальчишкой стояла жестяная банка для монет, а за его спиной на стене висел плакат с изображением улыбающейся белокурой женщины. Андре задержал взгляд на плакате и опустил в жестянку пару монет.
Возвращался к себе в лавку он в прекрасном расположении духа. С его лица не сходила блаженная улыбка, а в душе пели ангелы. Ему казалось, что сегодня эта прекрасная незнакомка была еще лучше, нежели вчера. Но в своих чувствах он не признавался даже себе самому.
На следующее утро Андре проснулся с мыслью, что должен во что бы то ни стало узнать имя танцующей женщины. Но это позже, а сейчас надо выполнить заказы. Спустившись вниз из покоев в лавку, он надел передник, взял заточенные прошлым вечером ножи и вышел на улицу, где у него было оборудовано место на свежем воздухе. Заказчиков еще не было. Андре сложил ножи в сторонке, на верстаке, расчехлил точильный круг, отодвинул высокий стул, взял какие-то ножницы и, принявшись за работу, погрузился в свои мысли.
