Мир сошёл с ума.
В нем больше нет
места для жизни.
Хочется ли мне, чтобы мир вернулся к прежнему, привычному состоянию? Ностальгия по прошлому, конечно, знакома каждому. Однако я осознаю: того, что было, уже не вернуть. И даже если мы сможем исправить последствия наших ошибок, нет гарантии, что потомки не повторят их, даже помня этот мрачный период нашей общей истории. Истории, к которой я, как и каждый, причастен. Чувствую ли я раскаяние? Нет. Скорее, обиду на себя за бездействие.
Я не занимал высоких постов, мое мнение редко кого волновало. Я был простым работягой на складе, обеспечивая семью и иногда радуя близких подарками. Что мог я, обычный человек, сделать в такой сложной сфере, как внешняя политика? Никто бы меня не услышал. Ведь я такой же, как миллиарды других. И, вероятно, каждый из них думал так же. Но почему никому из нас не пришла в голову мысль о нашей силе в единстве? Вместе мы могли бы предотвратить катастрофу. Увы, мы так и не объединились. Хорошая мысль приходит слишком поздно.
Все началось задолго до того, как кто-либо успел что-то понять или предвидеть такой исход. Даже сейчас, когда все произошло, в это трудно поверить.
Это было в далеком 2017 году. Мир наблюдал за новой вспышкой эпидемии с очередным «звериным» названием. По привычке, ставшей почти традицией, она пришла с африканского континента, предположительно, из-за неестественного скрещивания человека с животным.
«Смерть шагает по планете», «Эпидемия черного континента», «Спасения нет», «Судный день близок» – так пестрели заголовки новостей. Кто-то, привыкший к подобным сценариям, смеялся над ними, считая очередными ужастиками. Другие верили каждому слову СМИ. А такие, как я, просто не обращали внимания, следуя принципу: «меньше знаешь – крепче спишь».
Я был убежден, что страх, посеянный в обществе, скоро утихнет, и все вернется на круги своя. Время шло, и события развивались, казалось бы, по намеченному плану. Однако СМИ не спешили оставлять эту тему. Мое первоначальное безразличие сменилось гневом. До сих пор я не могу точно определить, что вызывало во мне большее отторжение: навязчивость СМИ, бесконечно повторяющих одну и ту же пластинку об опасном вирусе, который якобы всех нас уничтожит, при этом никто не видел ни самого вируса, ни его жертв? Или же меня больше раздражали люди, слепо верящие этим сообщениям, боящиеся вздохнуть без разрешения диктора новостей?
Оглядываясь назад, я понимаю, что эту «эпидемию» следовало остановить силами здравомыслящих людей. Но мы, по какой-то причине, не додумались до этого. А история с «африканским вирусом» продолжалась, перевалив за год. «Человеческий идиотизм не знает границ», – думал я тогда, и эта мысль лишь укрепилась с годами.
Я был уверен, что это не может длиться вечно. Всему приходит конец – это неоспоримый закон истории, от мировых войн до чумы. Так и здесь, вопрос был лишь во времени. Эта история должна была завершиться.
Конечно, никто не мог предвидеть, что окончание «эпидемии» будет ознаменовано вооруженным конфликтом. Гражданская война, разразившаяся в сердце Европы, заставила людей забыть о «смертоносном» вирусе. Однако это не изменило того факта, что общество раскололось на три лагеря: одни поддерживали правых, другие – левых, третьим было все равно.
Именно тогда я начал что-то подозревать. Все складывалось слишком гладко. Я начал наблюдать и собирать информацию, которой было катастрофически мало: обрывки газет, случайные оговорки дикторов, интернет-ресурсы, даркнет. Этого было ничтожно мало, и я не был удовлетворен. Я начал искать людей, которые могли бы пролить свет на происходящее. Мне нужна была не чья-то «правда», а истина.
