Автор не видел Героя в упор. Обычно он порождал таких героев и убирал, когда хотел. Бывало, он, порождая, еще не знал, зачем они потребуются в тексте. Иногда они так и не требовались, и Автор бросал их посреди повествования, забытых. Авось читатель додумает. Герои, роя́сь в тексте, пытались найти себе место, отталкивая других героев, а Автор наблюдал за этим роением с упоением. Автор ощущал себя героем героев, царил над ними, самоутверждался. Тем более что в обычной жизни так не выходило. В обычной жизни все помыкали Автором – от тещи до издателя.
Этот Герой был не таким, да и родился он не как другие. Не за клавиатурой, в момент пальцевой беготни по кнопкам. Автор проснулся, а Герой уже ждал, выражением лица символизируя чрезмерность ожидания.
– Да пошел ты! – возмутился Автор. – Дай хоть умыться и кофе заварить.
Герой не давал. Герой спешил. Спешил жить. Жить, купаясь во внимании читателей, обволакивая буквами их сердца, жить в них, расширяясь. Купать в океане их внимания свою самость.
Умыться у Автора не получилось. Нагнувшись к струе воды, он вдруг резко отскочил и стал шарить по карманам, полкам и пространству в надежде найти карандаш, ручку, да и даже топор, которым можно было бы на стене вырубить мысль. Мысль про Героя. Автору резко открылось, кто он, Герой, какова его судьба, откуда он и куда. Это нужно было срочно записать, надиктовать, сохранить. Иначе уйдет, пройдет, забудется!
– Не забудется, – Герой стоял рядом, – я напомню.
Герой был спокоен. Герой видел многих авторов. Все они были слабы. Им никогда не удавалось явить Героя целиком, только обрывками. Обрывки унижали Героя. Он искал автора, способного к воплощению, того, кто сможет удержать душевное и смысловое напряжение в момент рождения Героя. Те, кто находились, были мелкими писаками, пытающимися угадать желания таких же мелких читак и мельчились о них еще больше. Даже если писаки и открывали свои двери Герою, ему не удавалось зайти в них, такими они были маленькими. А из комнат, куда они вели, пованивало.
Кофе обжигал, плескался и никак не хотел освежать, насыщать и помогать. В конце концов кофе, будучи пролитым в спешке, освежил лишь клавиатуру. Автор спешил. Такие герои приходили к нему редко. По правде сказать, не приходили никогда до сей поры. Автор пытался записывать обрывки мыслей, чтобы потом превратить их в абзацы. Мыслей было так много, что Автор не успевал даже писать слова, только слоги и символы в страхе потом не вспомнить, что именно записал. Но эта боязнь только похищала драгоценную память, как похищали ее любые мысли, которые не о Герое.
– Не спеши. Так. Поубедительнее. Понежнее… – командовал Герой Автором. – Не суй всякий мусор в текст, здесь только я, не смей вкраплять в текст свой личный трэш.
Герою было потешно наблюдать за Автором, думающим, что именно он управляет процессом. Было смешно видеть, что Автор уверен, что он заслужил такого Героя, что это пик его творчества, что именно сейчас будет написана лучшая книга. Что весь путь Автора и есть путь к этому Герою.
Герой видел, что гордыня внутри Автора сильно больше, чем сам Герой, да и чем творчество. Он уже знал, что Автор, едва придя в себя, начнет пропихивать через Героя уже свою авторскую самость. Что Автор скоро начнет тонко издеваться над Героем, смазывая его грани и наряжая его в свои одежды. Скоро Автор захочет, чтобы Герой воплотил авторский замысел, чтобы он прожил часть недопрожитой жизни Автора. Чтобы Герой стал Автором. Самой лучшей версией Автора, которая только помещалась в его сознании. Все это Герою было знакомо.
