5 мая 2291 года. Вторник. Содружество. Первый пласт. Центральный сектор. Совет коммун Грумбридж 1. Эсминец центрального флота Содружества «Стремительный 412».
– Сергей Семенович, что-то неладное творится на втором переходе четверки. На запросы не отвечают, сканеры показывают низкую энергетическую активность, – вольно рапортовал оператор систем сканирования.
– Очень странно, – спокойно ответил кавторанг Дьяконов, – что сам-то думаешь, Павел Григорьевич? – в поиске нужного окна на своей консоли спросил он, больше в формате трепа, чем для реального прояснения ситуации.
Такое иногда случалось, сервисные службы могли отключить на время «иллюминацию», а с такого расстояния сканеры эсминца, естественно, не могли прошить экранирующие борта станции.
– Стоп! – довольно молодой командир слегка замешкался. Важность новой должности, полученной вот только после академии, давила на него, глаза его бегали, а руки уже слегка дрожали, хотя причин тому еще не было вовсе.
Сергей честно окончил и училище, и академию, он с раннего детства знал морские традиции. Неглуп, в меру старателен, но уважает себя. Главная проблема, коробившая пока что только его самого, заключалась в том, что он не имел в себе стального характера. Того самого стержня. Как отличник БП и ПП он сам смог выбрать место службы. Нехитрая комбинация, и вот он, после трех лет в штабах, в академии. После нее он снова идет по штабной стезе, просиживая все, что можно, на планетах. Но в один прекрасный момент что-то его торкнуло, что конкретно, не ответит и он сам, и он решил стать «настоящим». Обменять стремительно восходящую карьеру (кавторанг в 32 – очень хороший результат) на рубку новенького эсминца оказалось довольно просто, имея нужные связи, и вот он здесь. Получите, распишитесь.
Аннушка, выведи-ка мне результаты сканирования, да-да, эти, спасибо! – обратился он к бортовому искину. Вообще назвали они ее, после первого бурного вечера на борту, «Анной Сергеевной». Что до «женщины» на корабле? Ну, обеспечить экипажи, особенно крупных кораблей, чисто мужскими экипажами все равно бы не получилось, да и психологи этого сильно не рекомендовали. Вот и решили оставить традицию «водникам».
Пару минут молчания. Только шум систем вентиляции и шорох мундиров.
– Белов, мать твою, вот я тебе точно гравикомпенсатор к яйцам привяжу, будешь за верхнюю полусферу отвечать! Твои мозги совсем клешнями не руководят? Или там зависимость обратная? У-у, мля! Забудь ты навсегда про автокоррект шума!
– Но товарищ капитан второго ранга! – перешел на официальный штиль Павел Белов.
– Да ты просто вон там галочку в настройках убери и все увидишь! Если что, для этого нужно зайти вот в то окно, а для этого тебе стоит провести своим тентаклем по сенсору в…
Под этот стендап покрасневший слегка старлей поколдовал над выводом данных и пораженно отпрянул: от станции фонило во всех спектрах хаотично мегающим излучением, словно прям под обшивку какой-то забияка сунул пульсар с очень коротким периодом. Чудом в такой ситуации становилось, что сканеры вообще смогли что-то увидеть.
Рука Дьяконова медленно, подергиваясь то ли от волнения, то ли от того, что на нее передавались метания его разума, потянулась к простой физической кнопке боевой тревоги.
Загремел баззер, зазвучали протокольные команды старших офицеров корабля. Характеристика плотности энергии защитного поля (ω поля Хиггса) скакнула с 10 до 70 процентов от потолка, за что пришлось заплатить значительным увеличением расхода энергии, и заряд накопителей медленно пополз вниз. Тик-так, тик-так, начал он свой обратный отсчет.
– Занимаем геостационарную… да, переход же экваториальный… орбиту у 4-й планеты, не будем насиловать движки. Надеюсь, говорить, что встать нужно именно над переходом, не нужно?
