Багровое солнце, пробиваясь сквозь серые тучи, окрашивало волны вокруг острова Рабов: «Забытые Имена» в зловещий оттенок запекшейся крови и ржавой стали. Элиас, привязанный к обломку мачты прогнившего судна, ощущал лишь палящий зной и тошнотворный смрад гниющих водорослей и рыбы, поднимавшийся с берега, словно вздох самого дьявола. Он был уже не тот холеный мужчина из Рейнхольда, но грязный, избитый пленник, чью одежду разорвали в клочья шторм и жестокие руки его похитителей. Он помнил лишь жгучую боль, вкус морской воды и страх, когда его вытаскивали из пасти волн, оставивших от корабля, на котором отплыл из портового города Фрейталь, лишь древесный скелет и изрядно потрепанную корму, борта, палубу. Карл… Его добрый попутчик Карл, нашел свой конец в этой безжалостной южной пучине, как и многие другие, чьи имена теперь известны только морской воде.
Судно, некогда гордо рассекавшее волны, теперь напоминало лишь скелет давно умершего чудовища, потрепанное штормом, чьи доски скрипели и стонали, словно проклинали свою участь. Паруса, изорванные в клочья, напоминали крылья раненой вороны, безнадежно бьющейся в агонии. На палубе, словно тени, слонялись матросы, чьи лица были испещрены шрамами и грязью, а глаза горели тусклым огнем равнодушия и алчности.
Грог, крепкий, словно ствол старого дуба, с хриплым смехом сплюнул через борт, оставив след на почерневшем дереве. Грог: Еще один на корм рыбам… Или, скорее, для острова.
Бёрт, чье лицо было изуродовано старыми шрамами, усмехнулся, показывая редкие, почерневшие зубы. Бёрт: Не для рыб, Грог, не для рыб. Он будет гнить на песке, как и все остальные.
Элиас: (Хрипло) Где я? Грог: (С презрительной усмешкой) Там, где ты забудешь своё имя и лицо. И даже самого себя.
Когда судно, наконец, скрежеща и хрипя, словно старая кляча, уткнулось носом в грязный песок, Элиас понял, что остров – это не спасение, а лишь место в аду. Берег, усеянный обломками человеческих костей, напоминал кладбище надежд, где кости и останки говорили о бесчисленных трагедиях. В воздухе витал смрад гнили и пота, а крики чаек, смешанные с воплями рабов, напоминали предсмертные стоны проклятых.
Бёрт, закрыв от развеянного смрада своё лицо повязкой, схватил Элиаса за плечо, грубо встряхнув его. Бёрт: Добро пожаловать в обитель забытых, падаль! Ты теперь один из них.
Элиас: (Вырываясь) Кто они такие?
Бледный, чей цвет лица напоминал пепел, холодный и безжизненный, словно всё в нём давно уже сгорело в пламени страданий, ударил Элиаса по лицу, заставив его замолчать. Бледный: Заткнись, раб! Ты никто. На этом острове ты – ничто.
Грязные руки выволокли Элиаса на берег. Сапоги пинали его, словно безвольную тряпичную куклу, а перед его глазами предстали сотни рабов – изможденные тела, израненные спины и пустые, безнадежные глаза.
Раб, чье лицо казалось вылепленным из грязи, прошептал хриплым голосом. Раб: Здесь каждый теряет свое имя, дружок. И лицо своё забудешь, кто ты и кем был, раньше.
Седой раб, с ненавистью во взгляде, бросил слова, словно камни. Седой раб: Лучше бы ты утонул в море. Это проклятое место хуже любой смерти.
Элиас: (С трудом поднимаясь) Что это за место?
Раб: (С горькой усмешкой) Это… Остров Забытых Имен. Или, как говорят некоторые – Остров без Лиц.
Надзиратели, с кнутами и дубинами, как хищные звери, наблюдали за рабами.
Злобный, чье лицо искажала гримаса садистской жестокости, проревел во всю глотку. Злобный: Шевелитесь, мрази! Работа ждет! А непослушных мы научим хорошим манерам!
Корг, с кнутом в руке, словно палач, щелкнул им в воздухе, оставив кровавый след на спине одного из рабов. Корг: Забудьте все, чем вы когда-то были! Здесь вы никто. Лишь рабы, лишенные имен.
