Утро было прохладным и удивительно тихим для центра Берлина. За окном дышал город: гудели трамваи, спешили пешеходы, витали запахи кофе и выпечки. В квартире на третьем этаже, утопающей в мягком свете, царила хрупкая тишина.
– Мама, где моя кофточка с зайчиком? – нарушил её голос.
Елена вздрогнула, вынырнув из прострации. Амира стояла в дверях, босая, растрёпанная, с пушистым зайцем в руках.
– В ящике, нижнем. Справа. Ты же сама туда её положила.
– Я забыла, – буркнула дочка и скрылась в комнате.
Елена провела рукой по лицу. Обычное утро. Но внутри – напряжение, будто электричество под кожей. Оно тянуло, щекотало нервы. Предчувствие. Чей-то взгляд, которого не было, но он будто скользил по затылку.
Она медленно отпила кофе – горький, холодный. 7:12. Пора вставать в реальность.
На планшете – незавершённая статья. Заголовок: «Право на вторую попытку». Строчки обрывались – не из-за нехватки слов, а из-за того, что их слишком много внутри.
Экран вспыхнул. Новое сообщение. «Срочно». От редактора.
"Подтверждена аккредитация на съёмку в Дубае. Аль-Мансур. Детали по телефону. Срочно."
Она едва не уронила чашку. В груди что-то сжалось. Глаза застелила дрожащая пелена.
Телефон завибрировал.
– Да?
– Хелене Зоммер? – немецкий акцент. – Вы летите в Дубай. Завтра. Без группы. Поздравляем – это эксклюзив.
– В… Дубай? – Елена нервно сглотнула.
– Подробности в брифе. До встречи в редакции.
Она отключила. Смотрела в пустоту. Внутри всё кричало.
Тогда, шесть лет назад, она не просто уехала – исчезла. Скрылась. Потому что выбора не было.
Он там. Шесть лет тишины – и теперь она снова идёт туда. Как Хелене Зоммер. Не как Елена Смирнова.
Имя, под которым она писала – псевдоним. Хелене Зоммер. Новая жизнь. Но внутри… она всё ещё была Еленой. И всё ещё носила его в себе.
На кухне появилась Амира – в кофточке, надетой задом наперёд.
– Мам, а что такое Дубай?
Елена замерла.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я слышала. Ты говорила с кем-то.
Она опустилась на корточки:
– Это страна, где жарко. Пески. Башни. Верблюды.
– А у нас есть верблюд?
– Пока нет.
– А мы туда поедем?
– Нет, только я.
Амира надула губы. Елена обняла её крепче, чем нужно было.
– Там, наверное, красиво? – спросила девочка.
– Очень. Но ты – мой дом. И ты очень красива.
Она знала: поездка – это не работа. Это путь назад. В огонь. В правду.
Позже, пока Амира завтракала, Елена делала вид, что всё, как всегда. Напоминала о садике, гладила волосы. Но внутри – паника.
– А дядя Марко приедет сегодня? – внезапно спросила Амира.
– Нет, он в Мюнхене. – на автомате ответила Елена.
Марко. Юрист. Добрый. Спокойный. С ним было спокойно. Он сделал ей предложение почти год назад. Формально – они были помолвлены. С ним можно было дышать – но нельзя было чувствовать.
– Мама… я его нарисовала сегодня.
– Кого?
– Папу. Он снился мне. Держал меня за руку. Как тот дядя на фото.
Она замерла.
– Это просто старое фото. Из репортажа.
Но внутри – всё оборвалось.
Когда Амира ушла в комнату, Елена села. Пальцы коснулись кольца. Голубой камень. Подарок Марко. Она носила его, когда чувствовала вину.
А в спальне, в шкатулке – фото. Он. И она. Вечер в пустыне. Его рука. Его глаза.
– Ты не знаешь… – прошептала она. – Что у тебя есть дочь.
И, может быть, никогда не узнаешь.
Но он уже читал. Уже чувствовал. Где-то далеко он держал в руках её статью. Узнавал стиль. Тени.
– Елена… – прозвучало её имя бархатным баритоном.
… просто имя, но оно раскололо тишину.
И между ними вновь возникло дыхание времени.
Прошлое всегда находит путь. Даже если ты меняешь имя. Даже если сбегаешь. Даже если рождаешь новую жизнь.
Она возвращалась не к нему. К себе. Но именно это было опаснее всего.
Потому что сердце до сих пор принадлежало другому. Тому, кто даже не знал, что у него есть дочь.
