В особняке на Галерной Аня появилась
посреди ночи. Вид у нее был так себе – вещи помятые, волосы наскоро
собраны в хвост, глаза горят лихорадочным блеском. Обитатели дома
спали, поэтому, когда девушка вышла из чулана, она решила не будить
ни Порфирия Георгиевича, ни Асю. Пробралась тихонько в выделенную
ей когда-то комнатку и растянулась на кровати. Здесь было тепло,
пахло совсем иначе, а в окно со двора светил электрический
фонарь.
Ане не спалось. Она все еще точно не
решила, что делать с кольцом – оставить его себе или вернуть
Цыгану? Жутко боялась, что он начнет мстить и причинит вред
Николаю, как и обещал. Но с другой стороны, кольцо не ее,
принадлежит концертмейстеру и как она может вообще им
распоряжаться?
Аня не знала, как ко всему её
рассказу отнесётся Порфирий Георгиевич, а гадать смысла не было.
Утро вечера мудренее. Но сон не шёл. Несмотря на тепло, Аню бил
озноб. Она лежала в постели, вглядываясь в тени за окном. Где-то
там, в прошлом сейчас спал Николай, даже не подозревая о том, что
она сбежала. Сердце предательски сжалось и возникла шальная мысль -
вернись! Не важно, что будет потом, неважно, с какими трудностями
придётся столкнуться, просто вернись. Глупое сердце заклинало:
вернись! Но Аня не пошевелилась даже. Нельзя. Это во благо. Так
лучше! Они «переболеют» и отвыкнут друг от друга. Обязательно.
В коридоре скрипнули половицы -
кто-то шёл. Аня прислушалась, затаив дыхание. На секунду ей
показалось, что это чужак, который пробрался в дом. Может быть,
даже Цыган. Не смог дождаться утра, пришёл за перстнем. Но в
просвет неприкрытой до конца двери Аня разглядела тонкую девичью
фигурку и, поддавшись желанию явить себя здешним обитателям,
тихонько позвала:
- Ася!
Розоволосая замерла на месте, как
будто услышала голос из загробного мира, а потом сообразив,
заглянула в спальню, выпучив в глаза. Даже в темноте было видно ее
изумление, написанное на лице.
-Анька! - Всплеснула она руками! -
Ты вернулась!?
И загалдела, зашумела, включила
разом всё освещение. Как же ярко! Аня отвыкла, даже зажмурилась на
мгновение. В прошлом в этом доме уже было электричество, но
пользовались им не так как сейчас, когда, чем больше сценариев
освещения, тем круче.
На шум и гам из своего кабинета показался концертмейстер в ночной
пижаме и, о Боже, колпаке. И были объятия, тёплые и крепкие, и
миллион вопросов, на которые Ане предстояло непременно
ответить.
Закипевший чайник засвистел
пронзительно и выпустил порцию обжигающего пара. На столе уже
выстроились в ряд кружки, ожидая что их наполнят кипятком. Ася
суетилась у стола, разливая заварку из маленького изящного
заварочного чайничка с пасторальными картинками на бочках.
«Кузнецовский», сразу поняла Аня.
Они сидели втроем на кухне, и Аня
рассказывала Порфирию Георгиевичу и Аське о своем житье-бытье в
прошлом. Сначала девушка хотела утаить информацию об их отношениях
с Николаем, но рассказать все же пришлось, правда, все пикантные
подробности Аня все же опустила. Зато поведала о допросе, о Цыгане,
о трагедии с Глашей, об удивительном старце, о хамке Лилит, а еще о
том, как крестик с родовым вензелем спас ее от сыщика и подтвердил
родство.
Концертмейстер напрягся, но ничего
внятного не сказал.
- Как вы думаете, Порфирий
Георгиевич, откуда у меня этот крест? Неужели я и правда, могу
иметь какое-то отношение к вашему роду? – Прихлебывая чай из
кружки, спросила девушка.
- Ах, душа моя, если бы я знал… -
Порфирий задумчиво уставился в свою чашку, словно рассматривая
насыщенность напитка. Посреди его чашки плавала одинокая чаинка,
видимо, прорвавшаяся сквозь ситечко. Она кружилась как балерина,
танцующая свою партию на сцене. – У меня детей нет, у брата моего,
Алексея Георгиевича только Асенька. Может быть, есть какие-то еще
линии, по которым ты – одна из Тереповых? Но достоверно я не могу
утверждать, нужно смотреть архивы и метрические книги. Да только,
если архивы еще существуют, то не все метрические книги
сохранились.
