Sin

Яркие звезды пылают на небе,

Вот, приглядись: это — ты, рядом — я.

Я нарисую созвездие смело,

Если погаснешь ты, то погасну и я.

Соединились невидимой нитью,

Переплелись из сотни частиц.

Я слышу все, все звуки мира,

Ноты, придуманные из пустоты.

Слышу дыхание и сердцебиение,

Твою боль или тоску.

Чувствую радость или веселье,

Я знаю тебя, лишь тобой я живу.

Слышу твой голос, голос любимый,

Путеводитель и спаситель от бед.

Греешь в холодные лютые зимы,

Мой самый сладкий, любимый мой грех.

11.06.2020г.

Как жарко... И дышать нечем. Почему так нестерпимо душно? Кручусь в кровати, скидываю одеяло и приподнимаюсь. Открываю глаза, но вижу только серую пелену. Что происходит? Моментально охватывает панический страх, а тело цепенеет. Сознание затуманивается, подобно комнате, окутанной плотным кольцом дыма. Он заползает внутрь и неприятно щиплет нос, глаза, горло. Вдохнуть нормально не получается, легкие словно свинцом налились. Постепенно до меня доходит — дом горит, это не сон и не детское воображение. Рывком вскакиваю и выбегаю в коридор, но кругом только густой дым. Закрываю рот рукой и двигаюсь наугад в комнату Черелин. Языки пламени медленно охватывают первый этаж. Огонь пробирается выше, готовый проглотить дом целиком.

Страшно до дрожи в коленках, горло горит, но я иду дальше, всхлипывая, зову маму с папой и сестру. Из-за треска деревянных балок и шипящего огня, еле разбираю непонятные звуки: чей-то тихий плач. Черелин. Перебираю непослушно ногами, ступая будто по раскаленным углям: внизу разверзся сам Ад. Страшно. Почему родители до сих пор не проснулись? Надо их немедленно разбудить, но сперва заберу младшую сестренку.  

— Син... Син... Мама... Папа... Где вы? — слышу ее слабый голос.

Открываю дверь и вижу сжатую в углу Черелин: она напугана больше, чем я.

— Пойдем, Черри, надо разбудить родителей, — беру ее за руку, а сестренка еще умудряется захватить плюшевого зайку.

Серый смог уже повсюду, пламя ползет дальше, шипит, словно ядовитая змея. Черелин сжимает крепко мою мокрую ладонь и что-то неразборчиво бормочет. Комната родителей почему-то заперта. Дергаю ручку один раз, второй, третий. Ничего. Смотрю безнадежно на деревянную дверь, от страха не зная, как поступить. Сейчас есть только два варианта: быстро бежать на улицу и спасаться или сгореть заживо. Время на исходе.

Стучу кулаком еще несколько раз, с опаской поглядывая на первый этаж, объятый пламенем, но эффект тот же. Никакого результата. Беспомощно отступаю и тяну Черелин за собой, но она вырывает руку и кричит, что в комнате остались родители.

— Нам надо выбраться, Черелин, надо выбраться... — повторяю одну и ту же фразу. Глаза ужасно слезятся, разглядеть что-либо в плотной дымовой завесе практически невозможно.

— Нет! Нет! А как же мама с папой!? Мы не можем их бросить! — сквозь рыдания, кричит сестренка и вырывается.

— Надо выбраться, надо выбраться... — шепчу, крепко сжимая ее маленькую руку. Вытираю слезы и кидаю последний взгляд на двери родительской комнаты. Может, они уже  ждут нас на улице? Эта мимолетная мысль ободряет и дает ложную надежду.

Огонь вовсю бушует на ступеньках, слизывая обои, картины и фотографии, висящие на стенах. Вокруг раздается пугающий треск и, кажется, на нас вот-вот обрушатся своды крыши. Спешу в свою комнату, подсаживаю сестренку на подоконник, задыхаясь и кашляя, открываю створки окна. Спасительный воздух охлаждает пылающую кожу и легкие. Черелин плачет и ползет на пол, но я крепко хватаю ее за плечо и кричу:

— Черри, нам надо выбраться или мы умрем!

— Умрем?

— Давай же, прыгай на козырек...