Дарина
Я была готова разгромить свою комнату в
щепки. Уже третий институт присылает мне однотипный ответ на мой
сильно урезанный в функционале школьный планшет. Отец не успел
отобрать. Забыл, наверное.
«Здравствуйте, Дарина Мозес. Сожалеем,
но мы не можем принять вас в институт по причине вашего пола».
Уроды! Угораздило же меня, родится в
Колистоне девушкой, да ещё и с мутацией крови. Таких людей не много
на планете.
Когда по каким-то причинам произошла
мутация гена, стали иногда появляться на свет такие, как я. Учёные
не знали, что с нами делать, поэтому назвали людьми с «синдромом
Альфа», в простонародье синдромники.
У нас очень консервативная и
пуританская страна. Никакого алкоголя, табака и связей до брака. Да
и после налево не походишь. За измену — смертная казнь, как и за
изнасилование. А ещё у женщин нет никаких прав. Хотя постойте, я
вру. Ухаживать за детьми. Следить за женской половиной дома.
Готовить еду. Рожать детей, сколько даст бог плодородия Амну. Вот
все её права.
Мне уже восемнадцать. Я окончила школу
и пытаюсь поступить в институт. Не судьба. Никому не важно, что я
была лучшей ученицей. Меня даже на международную олимпиаду по
математике выдвигали. Я заняла нашей стране первое место. Получила
кубок. Стоит теперь в школе, на видном месте. Зачем мне такой
подарок отдавать? Я же недочеловек, оно. Здоровых женщин ещё хоть
как-то уважают, немногие, но всё же. С мутированными никто не
считается. Их берут в младшей супругой и гнобят, кому не лень.
Родня мужа, его первые жёны и даже он сам. Зачем тогда женятся?
Многие мужчины презирают нас и лучше плюнут в накидку, чем возьмут
замуж.
Ненавижу эту тряпку. Меня с детства
заставляют её носить. Аромат не скроешь, и даже под накидкой можно
отличить, нормальная женщина идёт перед тобой или нет. Говорят, в
других странах существует подавитель запаха. Здесь это
запрещено.
Мне многое нельзя. Я живу на женской
половине, только в дальней её части. Спальня представляет из себя
каморку с узкой кроватью, угловым шкафом, столом и стулом. Рядом с
комнатой — двери в уборную, туда никто не может заходить, кроме
меня.
Неожиданно ко мне забежал отец с
перекошенным от ярости лицом.
— Это что?! — заорал он в бешенстве,
показывая голограмму, висящую над браслетом.
Я вскочила с кровати и отбежала к окну.
Не могу издалека рассмотреть, что написано на голограмме.
— Двадцать пять ноль восемь, читай, —
скомандовал отец.
— Здравствуйте, господин Фаск Мозес.
Нам стало известно, что ваша дочь с синдромом «Альфа», Дарина
Мозес, разослала документы в три института, в надежде поступить на
учёбу. Во избежание штрафа за нарушение закона, советуем вам
поговорить с ней. На первый раз мы вас просто предупреждаем. С
уважением, ведущий специалист департамента контроля за женщинами и
людьми с синдромом «Альфа», Кайри Нови, — прочитал механический
голос.
— Мне директор школы сказал, что если я
выиграю олимпиаду и в нашу страну приедет кубок, то мне разрешат
учиться в любом вузе! — крикнула я в испуге. — Ведь действительно
так было, папа, можешь у господина Фирса спросить.
Отец подошёл и отвесил мне смачную
оплеуху.
— Ты совсем тупая?! Кто разрешит девке
учиться в институте?! — отец схватил меня за локоны и нагнул голову
вниз. — Ты позорить меня вздумала?! Ещё и волосы остригла! Двадцать
ударов розгами, Дара!
Я выскользнула из его хватки, упала на
колени и, обняв ноги, заскулила:
— Пап, пожалуйста, не бей. Пап, прошу
тебя. Я больше не буду, правда. Я не буду.
— Ладно, хватит и того, что я твоей
матери отвесил. Не уследила за дочерью, падла. Через месяц свадьба,
Дара. Я уже сговорился. Раби Акива берёт тебя младшей женой.
Наконец-то избавлюсь от такого довеска, как ты. Раби уже сорок пять
лет, и у него три жены. Но это лучше, чем сидеть на моей шее. С
завтрашнего дня начнём приготовления к свадьбе. Ещё раз вздумаешь
меня позорить — получишь в два раза больше ударов, чем я тебе
обещал. Я всё сказал.
