Сказ о деве красе и заколдованной косе

- Что, прямо так и пойдёшь? И нисколечко не забоишься?

На меня смотрели восхищённые глаза Яринки, моей соседки по девичьей светёлке.

- Думаешь, у тебя получиться?

В голосе подруги сквозила толика недоверия.

- Ты же знаешь, как долго я к этому готовилась, - сказала больше для себя, чем для сидящей на соседней кровати Яринки. – Скоро русалья неделя, медлить больше нельзя!

- Тише вы! Если и дальше так вопить станете, половину терема перебудите и тогда уже никто никуда не пойдёт, - шикнула на нас наша третья подруга, Купава.

Большой костяной гребень так и мелькал в её руках, длинные светлые волосы золотистым водопадом покрывали плечи девушки и лишь крошечные водяные капли, стекающие прямо на пол, показывали, насколько она волнуется. Ведь Купава – дочь хранительницы реки, вода её сущность и хотя девушка уже давно научилась контролировать свои силы, время от времени случались вот такие небольшие выбросы водной магии.

Волнуется! За меня переживает. А как иначе, мы в этой светёлке четыре года живём, давно уже сёстрами стали.

Было давно за полночь, учебный терем накрыла ночная мгла, лишь в окне нашей светёлки подрагивал огонёк одинокой свечи. Подруги сидели на своих кроватях простоволосые, в одних лишь сорочках, а я сменила свой обычный сарафан на одежду чернавки, что прибиралась в тереме, выменяв её одёжу на свои яхонтовые серьги.

Ведро я загодя спрятал под кроватью, надеясь, если меня и застанут в таком виде, то внимания не обратят. Мало ли, задержалася, вот, прибираюся, полы мою.

Туго заплетенную косу спрятала под тёмную косынку, низко надвинув ту на брови, а на ноги надела полусапожки из мягкой, тончайшей кожи. Обувка никак не соответствовала наряду чернавки, но думаю, в темноте никто этого не разберёт, зато двигаться я теперь могла бесшумно, словно кошка.

Подруги не сводили с меня глаз, настороженно ловя каждое моё движение. С волос Купавы дождём слетали мелкие капли влаги. Яринка сжала пальцы в кулачки, но я заметила, как удлинились её ноготки, превращаясь в звериные когти.

Взяв со стола свечу, я накапала немного воска на донышко ведра, приладив на него свечной огарок. В светёлке сразу стало темней, по стенам задвигались, заплясали длинные чёрные тени.

- Защити и укрой, - прошептала я короткую молитву, обращаясь к светлоликой Ладе, открывая дверь светёлки.

Прислушалась, тишина! Осмелев, я вышла наружу и мелкими перебежками добралась до лестницы, что вела на второй этаж. Остановилась, переводя дух и приподняв длинный подол сарафана, ступила на первую ступеньку.

Лестницу эту я знала, как свои пять пальцев, могла пройти по ней с завязанными глазами и прекрасно помнила, какая из ступенек скрипит, а куда можно ступать, особо не таясь.

Внизу что-то зашуршало, скрипнула дверь, я накинула на ведро тряпку, прикрывая свет свечи и замерла, чутко прислушиваясь. Послышались далёкие шаги, но вскоре всё стихло. Я перевела дух, сердце в груди билось, того гляди выскочит.

Одним махом перепрыгнув две последние ступени, я добежала до раскидистого куста в кадке и затаилась. А вот и дверь горницы главной ведуньи, именно сюда я так стремилась, да не просто так! Мне нужно было то, что скрыто за этой дверью, амулет, который показывает тайные тропы. Я уже второй год им грезила.

Нет, вы не подумайте, я не воровка какая! Старшие ведуньи сами поощряли смелость и изобретательность свих воспитанниц, поясняя, что нам нужно приучаться находить свои, необычные, решения проблем. Раз в год, на русальей неделе, каждая из учениц могла попытаться пробраться в рабочую горницу старшей ведуньи и добыть для себя любой находящийся там амулет.

Если попадёшься, будешь весь год мыть посуду на общей кухне, но если повезёт…