С потолка на голову капала мерзкая, склизкая до отвращения вода,
медленно скатываясь за шиворот и расползаясь противным мокрым
пятном по холщовому рубищу. Кап-кап-кап... Казалось бы, что её
холод должен был остудить горящую спину, но та продолжала полыхать
огнём всё так же, как и несколько часов назад. А, может и дней. Я
давно потеряла счёт времени: здесь в темнице, оно имеет свойство
как превращаться вечность, так и пролетать с катастрофической
скоростью, приближая закономерный финал.
Периодически свет от одинокого факела, просачивающийся сквозь
небольшое зарешечённое окошко в двери камеры, исчезал, когда по
коридору проходили дежурные стражники, а затем снова принимался
вытанцовывать на каменном полу свой замысловатый мрачный танец.
Время от времени к двери кто-то подходил, отпускал ехидные шуточки
и даже предлагал помолиться о спасении. Вот только я знала
наверняка, что всё это бесполезно: за мной никто не придёт и не
спасёт. Любимый предал, воспользовавшись мной, что, впрочем,
неудивительно, ведь это было понятно с самого начала, хотя мне, как
и любой другой девушке, хотелось слепо верить, что он не такой.
Друзей у меня как таковой никогда и не было, родных – тоже. Даже не
знаю, в какой момент перешла на тёмную сторону, захотев отомстить.
Вот только опоздала. Точка невозврата была пройдена, а исправить не
хватило ни сил, ни возможностей, ни времени. А потом за мной
пришли.
Лязгнул засов, возвращая обратно из воспоминаний в реальный мир,
противно заскрежетала тяжёлая дверь, пропуская в камеру двоих
конвоиров.
– Ну, что, красотка, собирайся – твой выход! – загоготал один из
них, снимая с вбитого над моей головой крюка цепи, скрепляющие
между собой кандалы на руках.
Я почти рухнула вперёд, едва не пропахав разбитым носом каменный
пол, но меня милостиво поймали за цепи, заставляя подняться. Если
бы я ещё могла! Тут не то что встать – дышать сложно, когда по
ощущениям в организме не осталось ни единой целой косточки. Поняв,
что все попытки поставить меня на ноги бессмысленны, конвоиры
просто взяли за руки и потащили по коридору туда, где решалось моё
будущее. Хотя мне прекрасно было известно, что оглашение приговора
– чистая формальность, всё давным-давно решено, и надеяться на чудо
глупо.
Я не помню ни как оказалась в зале суда, ни даже того, как
усадили на лавку. Судья что-то спрашивал, тут же сам себе
отвечал... Кажется, назвали моё имя, конвоир, стоящий позади меня
грубо схватил за волосы, заставляя кивнуть, а потом снова провал.
Вот меня поставили на ноги, шум в зале стих, а голос судьи зазвучал
так громко, что в висках застучали противные молоточки.
– ... за государственную измену и непосредственное участие в
попытке государственного переворота приговаривается к высшей мере
наказания! Решение окончательное и обжалованию не подлежит!
– Сжечь ведьму!
– Но она же такая красивая!
– Хорошо. Но потом всё равно
сжечь!
***
Я не помню, откуда у меня в моей голове взялись эти строки, но
они как нельзя лучше описывают мою нынешнюю жизнь. У меня вообще
большие проблемы с памятью, так как многих вещей попросту не помню:
ни своего детства, ни юности, ни даже того, как оказалась в этой
проклятой деревне. Просто в один не самый прекрасный пасмурный
весенний день обнаружила себя лежащей на полу в собственном доме.
Как я смогла дотащить, а затем закинуть своё тело на ближайшую
мягкую поверхность, которую смогла нащупать – отдельная песня.
Причём больше похожая на похоронный марш, чем на что-то
жизнерадостное или бодрящее.
Нет, внешне никаких повреждений я у себя не обнаружила, руки и
ноги работали, тело сгибалось и разгибалось без хрустящего
«музыкального» сопровождения, но общее состояние было из разряда
«умрите меня». К сожалению, живительной силой, вернувшей меня в мир
живых, стал не поцелуй прекрасного принца или забота близких, коих
в поле зрения не наблюдалось вообще, а пыль. Банальная быль,
толстым серым слоем укутывающая все поверхности, словно
свежевыпавший снег молоденькие ёлочки. Я расчихалась и раскашлялась
так, что моментально перехотела умирать, ибо в носу и горле
свербело так, что деревянный макинтош развалился бы на части ещё на
этапе водружения крышки. Пришлось экстренно оживать и искать хотя
бы какое-то подобие тряпки, ведра и швабры.
