Я задыхалась от злости. Моя бывшая подруга держала за руку моего
отца и противно улыбалась.
— Дорогой, — промурлыкала Бранда, поправив белоснежный локон под
черной вуалью, — мне кажется, пора подыскать твоей дочери жениха. У
меня есть на примете один очень удачный вариант… Ты его, наверное,
помнишь: мистер Хардинг, владелец похоронного бюро. Да, он уже
немолод, но недурен собой и довольно богат. Предлагаю позвать его
на ужин завтра. Не к нам домой, конечно, все-таки траур.
Пока отец виновато смотрел на меня, я прожигала Бранду взглядом.
Она сегодня нарядилась в черное, как и все мы, будто ее и впрямь
расстроила смерть моей мамы. Как она посмела надеть траур? Много
лет мама кормила ее, разрешала ночевать в нашем доме, помогала чем
могла. Но Бранде не свойственно чувство благодарности, как
выяснилось.
Разом померкли все звуки и краски. Я слышала биение своего
сердца, скрежет зубов, и слащавый голосок подруги как сквозь толщу
воды.
За дверью в большой гостиной гости прощались с моей матерью. К
слову, сегодня ее похороны, а папа привел свою любовницу…
И вот я, вся в черном, стою посреди комнаты и слушаю, как моя
бывшая подруга “подыскивает” мне жениха.
— Вы не выдержали траур, папа, — прошептала я отцу. — Более
того, крутили роман за спиной мамы! И как давно?
— Я бы попросил тебя быть поуважительнее, — мистер Болейн
вскинул брови, в его серых глазах мелькнуло разочарование. — Я твой
отец, и ты не имеешь права…
— Отцы не спят с подругами своих дочерей! Не приводят их на
похороны своих жен! Там, — я ткнула пальцем в сторону гостиной, —
моя мама в гробу, и куча оплакивающих ее родственников! А ты привел
в еще не опустевший дом подзаборную девку!
“Девка” обиженно взвизгнула и прижала пальчики к пухлым губам. Я
видела в глазах Бранды смех, но она изо всех сил старалась делать
вид, как сильно мое высказывание оскорбило ее.
Отец не мог решить, что ему делать: успокаивать любовницу или
объясняться с дочерью?
— Я сбегу, папа, — выпалила я не подумав. — Уйду из дома, если
вы сейчас же не проводите Бранду за ворота!
— Условия мне ставить будешь? — взревел он. Его черные с
проседью волосы, почти встали дыбом. Я от страха зажмурилась, но
всего на миг – не привыкла видеть его таким. — Хочешь уйти? Давай,
вперед! Только прямо так, в чем есть. Ни денег, ни вещей забрать я
тебе не позволю!
Наверное, он думал, что я разревусь и попрошу прощения. Я бы так
и сделала, если бы не мама… Если бы отец привел Бранду чуть позже,
через месяц или два, мое негодование было бы куда слабее.
Я развернулась на каблучках, поправила сползшую набок вуаль и с
прямой спиной покинула роскошно обставленную комнату. Прошла по
мраморным полам, случайно зацепила носком сапога край дорогущего
пушистого ковра, привезенного дядей с какого-то пафосного аукциона
в прошлом году. Мазнула взглядом по картинам в позолоченных рамах,
по бархатным тяжелым шторам и обитым темной кожей стульям.
Уходя, я оставляла свое наследство папеньке и его новой будущей
жене – девушке, чьи молодость и жизнь могли закончиться под забором
работного дома, если бы не помощь нашей семьи.
Решимости мне было не занимать до тех пор, пока я не толкнула
дубовую дверь и не оказалась на улице. В ту же секунду ветер
швырнул мне в лицо горсть холодных капель, заставив поежиться от
холода. Ароматы дорогих духов гостей, которыми пропитался сегодня
весь дом, сменились запахом прелых листьев и гнилых яблок.
Осень в Лондон пришла уже давно, но я еще никогда не гуляла по
темным улицам в легких сапожках и одном только платье. Не захватила
даже рукавичек!
Дверь за спиной захлопнулась от сквозняка. Я вздрогнула и
обернулась. Взглядом нашла окна гостиной, но из-за плотного тюля не
могла разглядеть лица гостей. Слышала только плач старух и тоскливо
ноющую скрипку.
