Театр Ее Величества, расположенный на Хеймаркет, за углом от легендарного лондонского торгового центра Pall Mall, к семи вечера был уже полон, не смотря на то, что спектакль должен был начаться только в восемь. Исторический зал самого театра на более чем 1100 гостей сам по себе является богатой и захватывающей частью культурного наследия Великобритании и обычно вызывает вздох восторга у всех, кто заходит, вне зависимости от того, сколько раз зритель уже бывал тут. Вот и сейчас огромная группа туристов с открытыми ртами озиралась и лихорадочно запечатляла всё вокруг на камеры телефонов, чем изрядно раздражала тех зрителей, что из-за них застряли у входа.
Если бы стены этого исторического театра могли говорить, они, несомненно, рассказали бы несколько увлекательных историй. С 1705 года театр Ее Величества неоднократно переименовывался, перестраивался и ремонтировался. Он до сих пор находится в самом сердце лондонской сцены и продолжает воплощать утонченную душу британского музыкального театра. Но, поскольку стены не могли говорить, детали тех интересных историй мы, к сожалению, не узнаем, зато я точно озвучу матери другие истории, поскольку в отличие от стен, я говорить могу.
– Макс, дорогой, будь сдержанней, – Попросила мама, когда я приподнял и передвинул с нашего курса движения одну из туристок. – Что подумают об английских манерах приезжие?
– Думаю, они прочли достаточно, прежде чем притащиться сюда на экскурсию. – ответил через плечо, прокладывая путь к нашим местам. – Вряд ли секундная заминка способна перечеркнуть вдалбливаемое годами понимание «манер английского общества».
Мама решила проигнорировать мое замечание и попыталась настроить нас на предстоящее трёхчасовое сидение в одной позе в огромном помещении набитом народом, как банка сардинами. Идеальное место для массовых террористических упражнений.
– Потрясающее чувство, – сказала мама, усаживаясь в кресло. – Я ощущаю себя частью истории. Когда смотришь вечную классику – Призрака оперы – кажется, будто этих трёхсот лет не было.
– Раз уж мы заговорили об истории. – При этих моих словах мама почему-то напряглась.
– За эти триста лет тут произошло сто семьдесят три несчастных случая, два убийства и ….
– Макс, я прошу тебя, только не про историю. – Мама любезно улыбнулась обернувшимся с возмущенными лицами зрителям с переднего ряда. Мне показалось что им хотелось всё же дослушать про историю.
– Хорошо, давай смотреть только в будущее. – Мой взгляд скользнул по люстре, которая сейчас балансировала на краю сцены. По задумке её в самом начале спектакля поднимут под потолок, чтоб впечатлить нас всех открывающимся действом. Я мысленно улыбнулся. – Поговорим о спектакле. Ты видела те два тонюсеньких троса, на которых люстра будет поднята вверх? – мама качала головой, а люди, сидевшие перед нами, нервно заерзали, кидая украдкой взгляды на люстру театрального зала, зачехленную на краю, и то место, где она должна будет быть у нас над головами. – Уверен, что видела хотя бы раз, мы же каждый год ходим смотреть этот спектакль. – Так вот, ее вес, к слову, около тридцати стоунов (190 килограмм). Если бы предмет такой массы упал с высоты двадцати футов…
– Боже, когда ты уже женишь его! Не могу больше это слушать. – Воскликнула мама, сокрушенно растирая указательным пальцами виски.
– Не могу уловить связь между моим предполагаемым браком и твоей потерей слуха. – Даже не удивился. Визит в театр всегда заканчивался одинаково – мне надо жениться.
– Между нами будет сидеть хотя бы одна пара свежих ушей и я смогу ссылаться на старческую глухоту.
– Ты хочешь, чтобы я женился на ушах?
– Хоть бы и так.
Зрители благополучно расселись и первый ненавязчивый звоночек я каким-то образом прослушал, однако, пока не выключили освещение, решил оглядеться.
