Заведено, да не закончится.
Полуденное солнце встретило Мерея мягким весенним теплом. Стражник довольно прищурился и окинул улицу взглядом. Люди, сновавшие туда и сюда, занимались своими делами, вежливо кивая старику. Мерей взмахнул остатками седой гривы и запустил пятерню в редеющие волосы. Стражник надел свой шлем, аккуратно застегнув кожаный ремешок. Молодёжь вечно старалась пренебречь своим внешним видом, проявляя свою юную горячность, однако, Мерей не давал им спуску и требовал ухоженной формы, строго журя тех, чей образ не соответствовал званию городского стража.
Южный голова стражи неторопливо направился от трактира к своему посту. В кошельке звенели монеты, уплаченные трактирщиком Ведом стражнику в дополнение к сытному обеду. Не Мереем было заведено и на нём да не закончится, но Вед, как и все хозяева таверн, постоялых дворов и трактиров, платил южной голове часть от своих доходов. Так они благодарили стражу за их добрую работу.
Слуха Мерея коснулась ругань за спиной. Стражник неторопливо обернулся и увидел, как крепкий паренёк оттолкнул несколько человек, стремительным шагом удаляясь по улице. Из ближайшей лавки запоздало выскочил хозяин:
–Вор! Держите вора!
Мерей нахмурился. Паренёк впереди шмыгнул в переулок. Южная голова махнул рукой и пара стражников побежала за вором.
–Что он украл? – Мерей обратился к лавочнику.
–Кошелёк! Мой кошель с деньгами! – старик воздел руки к небу, – За что мы тебе платим, Мерей?! Если средь бела дня эта мерзость таскает заработанные моим трудом деньги?!
Стражник мягко взял лавочника за локоть и отвёл к стене:
–Тише, тише. Мои ребятки за ним уже погнались, и он от них не уйдёт. А по поводу оплаты, не ты ли решил отказаться от старых традиций? Что же ты теперь горлопанишь по чём зря?
Лавочник чуть не задохнулся от гнева:
–Так сколько я положил в ваши карманы за все эти годы? Куда смотрели твои молодцы, пока этот прохиндей тянул свои руки к моему кошелю?!
–Ну, – Мерей доброжелательно поднял руки, – Так ведь, пока ты выражал свою благодарность деньгами – ничего и не случалось! Я мог оплачивать ребятам дополнительное время работы, и они успевали приглядывать и за твоей лавкой, Энок. Но если я им не плачу сверх жалования, то с какого рожна они должны в своё собственное время следить за тем, что у тебя происходит?
–Какое «собственное время»?! – лавочник всплеснул руками и покраснел от возмущения, – Средь бела дня, Мерей! Средь бела дня! А твои разгильдяи стояли вот тут! – он ткнул рукой по направлению к стене, – Стояли и плевали на все стороны, пока меня грабили!
Мерей пожал плечами:
–Может они были заняты тем, чтобы следить, как бы кого не убили? Деньги, Энок, дело наживное. Здоровье и жизнь у человека одни.
Лавочник поперхнулся, глядя в глаза южного головы.
Прибежал один из двух стражников:
–Голова, паренёк шустрый, ушёл в Нижний город. Салават пошёл за ним следом, но там народу тьма, и воришки местные все щели знают.
Мерей пожал плечами и хмуро повернулся к Эноку:
–Видишь, что ты натворил? Теперь это ворьё и отребье будет думать, что в моём районе можно безнаказанно воровать и грабить честных людей! До чего же доводит человеческая жадность!
Стражник отвернулся от бормочущего проклятия лавочника и с усмешкой пошёл прочь. Торгаш, конечно, попробует жаловаться городскому главе стражи, но тот пересчитает еженедельные пожертвования и, удивившись, что кто-то решил нарушить сложившиеся традиции, отмахнётся от него, как от назойливой мухи. Не нами заведено и на нас да не закончится! – Мерей благожелательно кивал почтенным торговцам на своём пути и степенным шагом направлялся к своему посту.
Вечерние звёзды принесли с собой холодный воздух. Южный голова выдохнул облачко пара и поёжился, пока никто не видит. Он глотнул крепкого вина из фляги и благодатно запрокинул голову, чувствуя, как тепло разливается по телу.
