У каждого города есть своя анатомия. Есть парадные артерии – проспекты, наполненные светом и жизнью. Есть крепкие мускулы – заводы и бизнес-центры. Есть здоровые, дышащие легкие – парки. А есть – подкожный слой. Где пульсирует другая жизнь. Там, в шрамах переулков, в родинках подворотен, в опухолях заброшек, зреют иные законы бытия.
Скорая помощь – это единственная служба, которая имеет право пересекать все границы. Она вскрывает город, как хирург – тело. Она заходит в дома, куда не ступала нога социального работника, в подвалы, куда боится спускаться полиция. Она – аварийный шлюз между миром дневной логики и ночным хаосом.
Но что, если сам этот шлюз проржавел? Что, если те, кто призваны лечить, становятся переносчиками? Не вируса, не бактерии. А чего-то древнего, бесформенного и голодного, что ждало своего часа в трещинах реальности.
Это – истории не о спасении. Это – протоколы заражения. Хроники молодого врача по имени Маким, который вышел на смену, чтобы найти частичку души своей умершей матери, а вместо этого стал свидетелем конечной стадии агонии самого мироздания.
Его «скорая» – не машина помощи. Это катафалк, везущий нас на последнюю диагностику. Пристегните ремни. Вам стало плохо? Это нормально. Скоро будет еще хуже.
Предыстория: «Обычный герой»
Максим не мечтал быть врачом с детства. Не было вдохновляющей истории о спасенной бабушке или восторга от игрушечного стетоскопа. Его путь был путем человека, отчаянно ищущего точку опоры в рушащемся мире.
Его отец, водитель грузовика, пропадал в рейсах. Мать, медсестра в той же самой подстанции скорой, на которой теперь работал Максим, сутками не вылезала из смен. Домом маленькому Максиму был пустой квартирный лабиринт, где он сам себе готовил ужин и сам делал домашнее задание. Единственным якорем, единственным местом, где пахло жизнью, а не одиночеством, была подстанция скорой помощи, куда он иногда забегал к матери между школой и домом.
Он любил тот запах. Резкий спирт, сладковатый эфир, лекарства. Он видел уставшие, но твердые лица врачей и фельдшеров. Они были для него супергероями в потертых халатах. Они не летали и не стреляли лазерами из глаз – они возвращали людям пульс. Они входили в самые темные квартиры и выносили из них жизнь. Для мальчика, который боялся темноты в собственной пустой квартире, это было настоящим волшебством.
Он поступил в медуниверситет не по зову сердца, а по зову памяти. По памяти о том тепле, которое он чувствовал, сидя на скамейке в диспетчерской и слушая, как мать спокойным голосом утешает плачущего в трубку человека.
Ординатура в травматологии стала для него шоком. Это была уже не романтика подстанции, а холодный, безжалостный конвейер человеческой боли. Переломы, ожоги, рваные раны. Но и здесь он нашел свою нишу. Ему нравилась логика. Алгоритм. Осмотр, диагностика, лечение- всё это как сложная игра, где на кону стоит человеческая судьба.
А потом умерла его мать. Банально, нелепо – ОРВИ, перенесенная на ногах, осложнение на миокард. Острая сердечная недостаточность. Ее собственная скорая примчалась на вызов к ней самой, но было поздно.
После похорон, в той самой пустой квартире, которая теперь казалась еще больше и безмолвнее, Максим нашел ее старый, истрепанный диплом. И понял, что единственное место, где он еще может чувствовать ее присутствие, – это та самая подстанция. Запах спирта и эфира. Скрежет рации. Звук сирен, уносящихся в ночь.
Он написал заявление о приеме на скорую. Все отговаривали. «С ума сошел? С травматологии на скорую? Это шаг назад!», «Там тебя сожрут, салага!», «Гляди на нас – мы ходячие руины. Хочешь стать таким же?».
