Она сидела в саду возле небольшого пруда. Ее ноги были опущены в воду, на зеркальной глади пробежала рябь, но вскоре девушка вновь могла четко видеть свое осунувшееся печальное лицо. На сердце залегли тяжесть и тоска, обжигая изнутри. Прошло уже много времени, но боль никак не хотела утихать.
«Врут, когда говорят, что время лечит», – рассеянные мысли вспышками проносились в сознании. Гнев то и дело поднимал голову, волной пробегал по позвоночнику, но никак не мог найти способ выплеснуться наружу. Все было предрешено.
Рядом с ней кто-то присел, и девушка сразу обратила на него внимание. Шакальи уши были чуть опущены, а на смуглом лице читалось сочувствие.
– Анубис, – только и сказала девушка вместо приветствия.
– Я знал, что найду тебя здесь, – осторожно начал мужчина, не торопясь прикасаться к ней.
– Зачем ты искал меня? – безучастно уточнила она, пальцем рисуя незамысловатые узоры на земле, слишком сухой для того, чтобы оставался какой-то след.
– Хотел сказать, что мне очень жаль. Я не приходил раньше, решил дать тебе время прийти в себя. Мне правда очень жаль, Сехмет.
Девушка натянуто улыбнулась и, словно давно заученное заклинание, ответила:
– Это должно было случиться. Отец знал о предсказании, он давно смирился со своей судьбой. Не о чем жалеть.
Анубис громко выдохнул, решительно обхватил ее за плечи и посмотрел прямо в глаза. Голос мужчины был звучным и глубоким, будоражащим, внушающим уверенность.
– Не нужно говорить мне тоже, что и всем остальным. Я знаю, как ты злишься, понимаю твою боль и хочу поддержать.
Сехмет несколько раз моргнула, его слова будто пронзили в самое сердце. Та волна чувств, что она сдерживала много дней, толчками рвалась на свободу. Первая слезинка скатилась по пухлой щеке, а вслед за ней вторая и третья. Уже скоро она прильнула в его теплые и надежные объятия, позволяя себе только в этот раз подобную слабость. Только с ним.
– Обещаю, совсем скоро мы снова встретимся, Сехмет.
Резко распахнув глаза, Дерея́ села в постели и ещё с минуту смотрела прямо перед собой, пытаясь осознать, где сон, а где явь. Для неё подобные видения были естественны, она видела их всю свою жизнь, но никогда еще они не тревожили девушку настолько сильно.
Отдышавшись и более-менее придя в себя, она неспешно встала и заправила постель, все еще мыслями погруженная в сон. Обычно, для Дереи не составляло труда отмахнуться от ночного видения, но это было особенным. Так просто выкинуть его из головы не выходило, поэтому сегодня она была особенно медлительна. Даже умывалась дольше обычного, все пыталась остудить воспалённый разум прохладной водой.
Смирившись, совсем расстроенная, прошла в небольшую трапезную. Ее жилище было совсем скромным, состояло из трех маленьких комнат. В одной из них узкая каменная кровать с соломенным матрасом, под которой всегда стоял ночной горшок, да туалетный столик. Другая комната должна была быть чем-то вроде кладовой, потому что в стене при постройке предусмотрели встроенные полки, но сама девушка ничего тут не хранила, за исключением двух или трех глиняных кувшинов с едой, один маленький с козьим молоком, да хлеб. Третья комната считалась трапезной, посреди нее стоял каменный круглый стол, за которым, предположительно, могли поместиться три человека.
Сев за стол, Дерея пару секунд просто смотрела на кусок мясного пирога. Позавтракать было нужно, а есть не хотелось. Но умом девушка понимала, что, если не поест сейчас, неизвестно, когда получится уличить минутку хотя бы для перекуса. Поэтому насильно впихнула в себя еду и запила чашкой теплого из-за жары, уже слегка подкисшего молока.
Девушка жила на отшибе, далеко от Фив. Этот небольшой ном, как ни странно, остро нуждался в лекаре, поэтому она всегда была загружена работой. По этой же причине Дерея, путешествующая из нома в ном, осела тут в надежде, что её никто здесь не будет искать. Взамен на помощь, жители снабжали ее всем необходимым: от свежего хлеба, да мяса, до молока и пива. Поэтому и домик был простенький, но с пристройкой, в которой она принимала больных.
