Когда-то моё имя гремело в среде творческих самородков, сегодня я был рядовым учителем, преподающим свои мастер-классы любопытным, но всё ещё мечтателям. Так бывает. Временами я испытывал тяжёлый гнёт обиды от того, что вид искусства, которому я отдал большую часть своей жизни, да, впрочем, как любой другой вид искусства, претерпели серьёзные изменения и трансформировались во что-то уже мне непонятное, отчего ощущал себя чем-то списанным. Но в целом моя жизнь мне нравилась. Мне нравилось делиться опытом и нравилось учить, но ещё больше мне нравились забредающие на мою территорию красотки, отправившиеся на поиски чего-то нового в своей, вдруг ставшей скучной, жизни. Некоторые вплетались в мою биографию довольно надолго, часть проходила мимо.
Люди, ищущие что-то новое, всегда интересны. Кто-то изначально интересуется скульптурой. Как правило, этот контингент помоложе и часто фанатично зацикленный. Кто-то, как будто проснувшись от долгого сна, понимает, что не всё в своей жизни попробовал, начинает метаться по самым неожиданным местам. Кто-то таким способом искал исцеления своей нагруженной нервной системы. А были дамы, которые просто искали новых знакомств в непривычной для себя среде.
***
Она пришла ко мне в субботу. Взгляд растерянный, какой-то отрешённый. На невротичку не похожа, да и на ищущую тоже. Может, быстро увлекающаяся фанатка? Нет. Маловероятно. Безучастный взгляд, обращённый внутрь себя. Рваные джинсы, растянутая трёпаная футболка, странно, но сочетались с её тонкой манерой держать себя. Казалось, она бежала из надоевшего высшего света, обрядившись в лохмотья из опасения, что кто-то её узнает и вернёт на исходную. На благородной кисти с длинными пальцами массивный золотой браслет. «А беглянка-то не так проста», – подумал я.
Ничего в ней особенного нет, но мой взгляд постоянно фокусируется на её тонкой фигурке. Отчётливо вижу под лохмотьями красивое тело. Мысленно обряжаю её в средневековое платье. Потрясающе. Ловлю себя на том, что готов её лепить. Такая модель была у меня когда-то, очень давно, на заре моего взлёта. Чувствую приятную ностальгию и… желание.
Слушает внимательно, сверлит меня взглядом и всё время молчит. «Идеальная ученица» – проносится у меня в голове, но тут же задаюсь вопросом: «Она меня вообще слышит?»
– Тебе всё понятно? – уточняю.
– Да, спасибо, продолжайте, – кивает.
ЧуднАя. Но понимаю, что в мою жизнь что-то надуло. Откуда она? Почему здесь? Разово приблудила? Такое случается часто.
***
Следующее занятие – она снова у меня. В тех же джинсах, но майка оголяет плечи. Отмечаю: «Кожа бархатная, я бы сказал, роскошная». Весь оставшийся час ловил себя на желании прикоснуться, попробовать наощупь. Хочу видеть её в платье. А лучше без… Интересно, как там всё…
Но держится манерно, не знаю, с какой стороны подойти. Говорю: «Мадам, вы потрясающая». Смотрит на меня своими глазищами, полными удивления. Некрасива. Но… твою ж мать, как соблазнительна!
Не пришла на следующее занятие. Не было и на втором и на пятом. Исчезла. «Ну и отлично, – думаю. – Отвело». Но постоянно о ней вспоминаю и всякий раз, когда захожу в мастерскую, с надеждой ищу её взглядом среди собравшейся аудитории. Не узнаю себя. Ведьма!
Через месяц потерял надежду увидеть её ещё когда-нибудь и, одновременно, испытываю от этого облегчение. Но… Явилась. Платье в пол. Ниспадающая струящаяся коралловыми складками тонкая ткань чётко обрисовывает длинные красивые ноги, заброшенные одна на одну. Сердце колотится, ликую как пацан. Скрывая волнение, пророняю, стараясь как можно небрежней:
