Это была самая отвратительная в моей жизни весна.
С самого детства я обожала и всегда с нетерпением ждала это
время года, но даже подумать не могла, что когда-нибудь оно
перестанет вызывать во мне какие-либо чувства, кроме сильнейшего
раздражения. Да и, казалось бы, как может раздражать дурманящая
голову сладкая свежесть весеннего воздуха? Теплые, яркие лучики
солнца, играющие бликами на прозрачных сосульках, свисающих с крыш
домов и деревьев? Ласкающие слух звуки весенней капели? Влюблённые
парочки, медленно прогуливающиеся по вечерним улицам, так мило и
очаровательно держась за руки... Оказалось, что все это может
раздражать. Ещё как может.
Наверное, мне было бы намного легче, если бы солнце спряталось,
небо затянуло серыми тучами, и вновь стукнул мороз, да такой, чтобы
все люди вокруг со своими счастливыми лицами попрятались в своих
домах, и даже не смели бы носа сунуть на улицу. Да только вряд ли
там наверху кто-то решит отменить весну ради меня одной. Поэтому, я
запаслась мужеством, и терпеливо стала ждать осени, наивно полагая,
что уж тогда-то мне, наконец, станет легче.
А ещё я ждала окончания второго семестра, чтобы сдать экзамены,
и поскорее уехать в свой город, домой, к маме. Мне казалось, тогда
моя тоска по нему начнёт утихать, ведь мы перестанем видеться,
пусть и на время.
А пока, как он и обещал, мы регулярно встречались на его
лекциях, только от этого было ещё хуже. Более того, для меня эти
встречи стали настоящей пыткой.
Видеть его, слышать его голос, и не иметь возможности
прикоснуться. Смотреть на его руки, и думать о том, насколько они
могут быть жестокими, или, наоборот, нежными... Разглядывать его
губы, вспоминая каждый наш поцелуй. Раз за разом прокручивать в
голове все мгновения, проведённые вместе.
Сходить с ума от равнодушия в его взгляде.
Я не признавалась себе в этом, но на самом деле отчаянно желала,
чтобы он передумал. Передумал меня отпускать. Чтобы снова заставил
меня пойти с ним, пусть даже силой... Или хотя бы просто позвонил.
Просто спросил, как мои дела. Что угодно, только не это его
жестокое равнодушное молчание!
Бывали моменты, когда я была готова позвонить или подойти к нему
после пары сама. И одному Богу известно, чего мне стоило этого не
делать. Ведь если бы я сделала этот шаг, это означало бы, что я
согласна на его условия. Согласна по доброй воле позволять ему
истязать своё тело. Теперь уже я знаю, какого это, и мой шаг он
принял бы за осознанное решение. А я такое решение принять не
могла. Не могла принять такой любви и таких отношений. Как бы
сильно я его не любила, не могла и всё...
Любовь – это всегда взаимность, говорила мне моя мама. Но разве
можно желать любимому человеку боли и страданий? Какими бы не были
твои пристрастия и увлечения?
Нет, он не любил меня. Всё, чего он хотел, это использовать меня
в своих жестоких играх, а когда я запротестовала – позволил уйти.
Потому что не нужна была я ему ни для чего другого. И с самого
начала ни о каких чувствах ко мне речи не шло.
Это, пожалуй, и было самой главной причиной, не позволяющей мне
передумать и пересмотреть свои взгляды на подобные отношения. Не
позволяющей принести в жертву своей любви собственное тело и
душу.
***
Артёма Ельцова я больше ни разу так и не видела, и даже не
предавала этому значения, пока Жанка не рассказала, что он сразу
после того случая перевёлся в другой ВУЗ. Она, кстати, очень
помогала мне; не давала грузиться, всегда подбадривала. Наверное,
только благодаря её поддержке я находила в себе силы заниматься и
готовиться к экзаменам. Особенно пугал экзамен по физике, я ждала
его с замиранием сердца, с трепетом, понимая, что впервые с нашей
последней встречи мне придётся заговорить с ним. Однако все мои
страхи и волнения оказались напрасными. Вместо стандартного устного
экзамена он предложил нам пройти тестирование, и все ребята в
группе с радостью согласились.
