"Почему желающих выйти замуж всегда больше желающих жениться?" -
размышляла я, мрачно оглядывая бальный зал.
Выделенное для праздника помещение было огромно. Роскошно
украшено и плотно набито юными красавицами-аристократками, цветом
нашего королевства. Да, девы как на подбор, были прелестны.
Улыбались, кокетничали напропалую, сверкали улыбками и стреляли
глазками. Одеты в чудесные платья нежнейших цветов: розовых, как
лепестки магнолий, голубых, словно июльское небо, золотистых, как
солнечные лучики. На их фоне мой серый, хоть и пошитый из дорогого
шелка, наряд выглядел словно пятно плесени в оранжерее.
Про выражение своего лица вообще молчу – хотя я его не видела,
но прекрасно представляла. Тетушка Белль, снарядившая меня на эту
брачную ярмарку, называет его «дракон в депрессии». Но скажите,
откуда мне взять счастливую улыбку, если у меня письмо? Письмо, в
котором дядюшка Говер сообщает, что решил позаботиться о своей
любимой племяннице, то есть обо мне.
Позаботился, так позаботился…
- Говорят, сегодня на бал прибудет наследник.
- А я слышала, сам король пожалует. Да не один, а с гостем,
высокопоставленным генералом из соседнего королевства, — долетел до
меня разговор проходящих мимо дам в возрасте. Леди старательно
обмахивались веерами и зыркали по сторонам с агрессией голодных
гиен в поисках пищи. Наверное, мамаши или тетушки кого-то из
присутствующих прелестниц. Оценивают претендентов на звание своих
зятьев.
Мои глаза снова пробежались по залу, рассматривая
присутствующих. Да много, очень много юных леди, желающих найти
супруга. Моих конкуренток в задуманном деле. И катастрофически мало
особей другого пола, желающих найти жену. А мне нужно! Срочно и
такого, чтобы не совсем урод и мерзость: мне же с ним еще брак
консуммировать. Как ни печально, но фиктивным подписанием брачного
контракта тут не отделаешься.
Я украдкой сунула руку в болтающийся на запястье шелковый,
расшитый бисером мешочек. Нащупала свернутый вчетверо конверт из
плотной бумаги и поморщилась. Увы, письмо дядюшки Говера никуда не
исчезло. Не испарилось, не развеялось, не растаяло. Как лежало в
сумочке, так и лежит, окаянное! Это из-за него я сейчас здесь,
высматриваю, за кого бы выйти замуж.
Прикрыла глаза, вспоминая витиеватые, написанные в дядюшкиной
слащавой манере строчки письма.
«Милая Мели, моя дорогая, нежно любимая племянница. Недавно
лекари объявили, что дни мои сочтены. Я знаю, ты будешь опечалена
уходом единственного оставшегося в живых родственника. Но что
поделаешь, на все воля Богов.
Прежде чем уйду, я хочу позаботиться о тебе, моя девочка, дочь
моей единственной, увы, покойной сестры. Ты знаешь, что своих детей
у меня нет, только дочери моей супруги Маргеритти…»
Дальше шел пространный, на двух страница рассказ о том, какое
сокровище эта его Маргеритти и ее дочки. И как он счастлив, что
судьба подарила ему встречу с такой чудесной леди, наполнившей его
жизнь радостью.
«Да, именно поэтому ты вот-вот помрешь, хотя лет тебе еще совсем
немного. Потому что счастлив до невозможности со своей прелестью»,
— подумала я возмущенно. Тут же одернула себя, отругав за
отвратительные мысли. Хотя с дядюшкой мы не были в добрых
отношения, особенно с тех пор, когда он пытался выселить меня из
моего собственного дома. Но, как дядя справедливо заметил, мы с ним
- это все, что осталось от когда-то большого и процветающего рода
герцогов Ульрин.
По сердцу скребнула печаль, стоило вспомнить маму и папу, бабулю
с дедушкой… Как же рано они ушли, оставив меня, совсем ребенка,
одну. Если бы не мамина сводная сестра Белль, взявшая надо мной
опеку, не знаю, что бы со мной сталось.
