ПРОЛОГ
Она с трудом опустилась на колени,
кряхтя и держась за спину. С каждым днем ей становилось все
труднее. Подумать только: еще год назад она без труда могла пройти
от дома старосты до своего, сейчас же ей казалось, что этот путь
бесконечен. Тяжелая одышка немилосердно разрывала грудь. Сердце
старой травницы начинало сдавать. Нет-нет да и замрет в груди,
чтобы через секунду понестись невероятным галопом, наверстывая
упущенное. От таких скачков кружилась голова, все тяжелее было
собирать травы и заботиться о людях, что жили в Пограничье. Не
говоря уже о том, чтобы самой справляться с хозяйством.
Сколько же ей еще отведет времени на
этом свете всемилостивая? Для чего удерживает она ее душу в старом
больном теле? Ведь вылечить свои хвори Рэйна уже не сможет, что бы
она ни делала. Да и не болезнь стоит по ночам у изголовья ее
постели, то старость пришла нежданно, а теперь осталось лишь
дожидаться, когда появится ее лучшая подруга — смерть. Но не пугало
все это травницу. Она молилась в это утро лишь о двух вещах.
— Великая богиня, — дрожащим голосом
говорила Рэйна, — прошу тебя, не забирай меня к себе до окончания
зимы. Не выживет Пограничье без меня, когда придет время лихорадки.
Прошу милости твоей. Не для себя — для людей прошу. Приди за душою
моей в одну ночь, не позволь мне лежать беспомощной. О легкой
смерти прошу. С первой капелью прими меня в свои чертоги, —
дрожащей рукой нарисовала травница святой знак в воздухе и низко
склонилась так, что коснулась лбом холодного деревянного пола.
Тяжелый выдох со свистом вылетел из
ее груди. Неужто когда-то (порой кажется, что еще вчера) она и дня
не могла усидеть дома? Все старалась переделать как можно больше
дел, чтобы вечером надеть свое самое красивое платье, вплести в
длинные темные косы цветы и пойти на летнее гулянье. Там ждал бы ее
Янок, с которым они бы бродили всю ночь до утра, а домой она
вернулась бы счастливая, с распущенными спутанными волосами и в
помятом платье...
Скривившись от резкой боли в спине,
Рэйна тяжело оперлась рукой о лавку, что стояла сбоку от нее, и
очень медленно поднялась. После чего положила ладони на спину и
кое-как выпрямилась.
— Ух, — облегченно выдохнула женщина.
— Все хуже и хуже с каждым днем. Не ровен час, и впрямь помру, не
дождавшись весны, — сипло прошептала она. — Надо бы хоть снадобья
перебрать да начертать, что и по какой хвори принимать.
Привычка говорить с самой собой
появилась у травницы не сразу. Но годы, что она провела в
одиночестве, сказывались все сильнее. Особенно остро она ощутила,
что совсем одна, когда стала реже покидать родной дом. А в тиши
стен ей отчего-то начинало казаться, что она превращается из
человека в часть интерьера. В нечто неодушевленное, ненужное и
всеми забытое.
Из размышлений травницу вывел дробный
стук в дверь. Рэйна невольно вздрогнула, сама не понимая, что ее
так напугало, и медленно, прихрамывая на правую ногу, отправилась
открывать.
Ее дрожащие пальцы отчего-то
совершенно отказывались слушаться в это утро, но, кое-как совладав
с необъяснимым страхом, она все же сумела отодвинуть засов и
распахнуть дверь. Та жалобно скрипнула, когда порыв холодного ветра
подхватил ее, вырывая из не слишком-то сильной хватки хозяйки, и
обрушил на стену. Рэйна уже было потянулась, чтобы схватить ручку
двери, как ее опередили.
Знахарка не сразу поняла, что
происходит. Она подслеповато сощурилась, чтобы убедиться, что ей не
кажется, как тонкое женское запястье легко прикрывает дверь.
Травница медленно, несмело подняла взгляд и едва не закричала в
ужасе, но вовремя заслонила дрожащей ладонью рот.
«Неужто сама смерть пришла ко мне?»,
— пронеслось в голове пожилой женщины.
