Слышал, раньше за вредную работу
давали молоко – здоровье поправить. Нам нужно выдавать виски. Не для поправки
здоровья (с этой задачей ничто не справится), а хотя бы для сохранения бодрости
духа и верности профессии.
Окоченевшие трупы с остекленевшими
глазами, лужи крови, отрубленные члены, разлагающиеся зловонные останки – все
это особой реакции у меня не вызывает: я толстокожий. Куда труднее не впасть в
депрессию от осознания, что жена готова отравить мужа, сын застрелить отца, а
брат зарезать брата из-за презренного металла (точнее, из-за счета с небольшим
количеством ноликов – металлические монеты и золотые слитки на Земле давно не в
ходу). Впрочем, и это мне уже по хуй. Даже когда невинные девушки и
бабушки-одуванчики превращаются в бездушных монстров, наделенных нечеловеческой
силой, это уже давно не вызывает у меня ни шока, ни удивления. Плавали – знаем.
Но почему эти долбаные трупы
находят всегда ранним утром, когда сны наиболее сладки? Мой молодой организм
измучен хроническим недосыпом, недоеданием и недотрахом – ни на что нет
времени: перекусывать и перепихиваться приходится на ходу, из-за чего возникает
ощущение неполноты кайфа. Чем это компенсировать? Только алкоголем. Ну не
наркотой же? Вот виски – в самый раз. Три раз в день, можно без содовой.
Вот и на этот раз звонок
дежурного застал меня в постели. Только-только слез с пьяной блондинки и
сомкнул глаза – и снова это ненавистное дребезжание.
– Обнаружен труп мужчины, адрес
высылаю сообщением, – обрадовал поганец и повесил трубку. Мультифон прорычал,
принимая послание. Открыв его, вздохнул с облегчением: убийство совершилось у
меня под носом, точнее – под боком: в соседнем номере отеля с пошлым названием
«Нефритовая пещера».
Блондинку будить не стал: она все
равно прикреплена к номеру, а снял я его на всю ночь. Сейчас же – глянул на
часы – всего четыре утра. В голову пришла смелая идея: поставить будильник на
пять часов и немного соснуть, благо я уже был, можно сказать, на месте
происшествия, а об этом никто не знал. Можно было запросто соврать, что звонок
дежурного застал меня на другом конце города.
Однако кому-то наверху моя идея,
кажется, не понравилась, потому как за окном что-то угрожающе громыхнуло,
сверкнула молния, и по крыше застучали тяжелые капли. Гроза началась так резко,
что казалась грозным предзнаменованием. Хорошо, что я не был суеверным, а то
бы, наверное, решил, что следующей жертвой убийцы из «Нефритовой пещеры» стану
я сам.
Впрочем, кто сказал, что здесь
вообще произошло убийство? Криков о помощи и шума ссоры я не слышал, хоть был
почти рядом. Вполне вероятно, что мужик окочурился сам, например, от сердечного
приступа. О таких случаях мне приходилось слышать. Кто-то рассказывал в
отделении о своем родственнике, который имел счастье испытать инфаркт чуть ли
не одновременно с оргазмом. Его, помнится, как раз нашли на проститутке. Не в
этой ли самой «Пещере»? Так что не исключено было, что сосед из 26-го номера
пополнил ряды счастливчиков, отошедших в мир иной отнюдь не без удовольствия,
точнее – по причине оного.
Гром и молния меня, разумеется,
не напугали, но отрезвили, заставив все-таки вспомнить о долге и постараться
забыть о том, что чертовски хочется спать. Нехотя начал собираться.
Принял контрастный душ, чтобы
хоть немного взбодриться, неспешно оделся – труп не убежит. Включил Ватсона.
Так я прозвал робота-помощника. С некоторых пор всех сыщиков управления
снабдили такими машинами. Большинство роботов были списаны из госучреждений,
мой не являлся исключением. Мне удалось избавить его от многих привычек и
привить новые. Например, приучил его отзываться на Ватсона и называть меня
Холмсом, хотя на самом деле мое имя – Альберт, Альберт Горский. Но бюрократизм
из его электронной души мне вытравить так и не удалось.
