Ночь взорвалась визгом тормозов. Обеспокоенные лица выглянули из
окон, из ночного кафе выбежали люди. Кто-то стал звонить в полицию,
а кто-то в скорую, надеясь, что ещё можно помочь рыжеволосой
девушке, что лежала на асфальте сломанной куклой.
Люди суетились, кричали, а тем временем ночной воздух дрогнул.
На улице сгустились тени, из них соткалась высокая женская
фигура.
Сначала проявились глаза, похожие на далёкие ледяные звёзды,
потом молодое лицо — бледное и безразличное, как гипсовая маска. На
узкие плечи легла угольная коса. Женщина шагнула под свет фонаря.
Её одежда ниспадала свободным покроем, руки прятались в чёрные
перчатки, и были длинными, неестественно тонкими, точно кости,
обтянутые кожей.
Никто даже взгляда не бросил на появившуюся женщину, словно она
была невидимкой.
Заунывно гудела разбитая машина, вокруг потерпевшей суетились
люди. По асфальту ползло алое пятно, подбираясь к остроносым
ботинкам гостьи.
Женщина погладила свою косу, прошептала:
— Пора… — и шагнула к лежащей на земле девушке. Та рвано дышала
и дрожала всем телом.
Присев рядом, гостья потянулась к ней. Кончиком длинного пальца
дотронулась до лба умирающей. Та замерла, а затем, с последним
выдохом, расслабилась. Из её груди потянулась ниточка света, а
спустя пару секунд в воздухе зависла светящаяся дымка.
Минута прошла в молчании, а потом из дымки раздался тихий
девичий голос:
— Я умерла?
— Да, — кивнула гостья с холодными глазами.
— Попала под машину… — прошептала она, — это конец? Ничего
нельзя сделать?
— Нельзя.
— Но Макс… он даже плакать не будет, — пожаловался голос из
дымки. — Он меня никогда и не любил, я сегодня узнала...
— Это печально.
— Печально… но у вас лицо безразличное. Вам меня совсем не жаль?
Я ведь была хорошим человеком и так сильно любила, а он...
— Предал? Бросил? Не замечал? — голос гостьи был бесцветен и
пуст.
— Да, но… но теперь, когда Вы сказали это с такой скукой, мне
тоже кажется это глупым. Я глупая, да?
Незнакомка пожала острыми плечами:
— Любовь слепа.
— Очень жаль, что так… А вы, должно быть, Смерть?
— Так меня называют. Я ангел, слуга всевышнего — одна из многих.
Боишься?
— Нет… Или да? Перерождение существует?
— Для чистых душ. У тебя как раз такая, — сказала Смерть, а
потом провела над собой пальцами, словно играя на невидимом
пианино. В воздухе заклубилась тьма, а потом из неё вылетела чёрная
птичка размером с ладонь.
— Ой, что это?
— Это мой слуга. Он проведёт тебя через лимб, — ответила Смерть.
Птица уселась ей на плечо и застыла как неживая.
— Ладно, хорошо… Я почему-то совсем не боюсь. Но можно
спросить?
— Что?
— Что у вас произошло? — тихо произнёс девичий голос. — Вы такая
грустная.
— Разве? — глаза Смерти полыхнули голубым огнём.
— Да. У вас взгляд печальный, но не из-за меня. А из-за кого?
Вы… вы тоже кого-то безответно любите.
Смерть склонила голову, чуть плотнее сжала бледные губы, а потом
щёлкнула пальцами.
Дымка скукожилась до размера теннисного мячика, потом стала
менять форму, превращаясь в крохотный лучик с крылышками. Чёрная
птица тут же расправила крылья и вместе с лучиком они устремились в
небо.
Смерть проводила их долгим взглядом, а потом обернулась на
суетящихся кругом людей. Рядом с мёртвой девушкой на коленях сидел
молодой парень. Он держал её за руку, слёзы беззвучно текли по его
щекам.
Сердце Смерти кольнуло и отпустило.
“Интересно, это тот самый?” — мелькнула и исчезла мысль. Смерть
отвернулась, бросила взгляд на покосившееся боковое зеркало на
машине. Заглянула в него.
Отражение всплыло, словно из глубины озера: чёрные волосы,
бледное лицо без единой морщины, безразличие в каждое черте. Смерть
вгляделась в свои глаза — яркие, голубые, но не того нежного
голубого цвета, каким бывает небо в солнечный день, а точно луч,
отражённый от глыбы льда. Губы — бордовые, с синим отливом, как у
сильно замёрзшего человека. Скулы высокие, впавшие щёки, длинная
шея. Где тут прячется “любовная печаль”, которую разглядела душа
девушки, Смерть так и не поняла.
