Я постараюсь быть краткой, дорогие читатели, но без этого небольшого вступления будет непонятно, о чем вообще пойдет речь.
Меня зовут Эстер Дюмон, я медсестра, и большую часть своей жизни ухаживаю за пожилыми людьми. Последние годы их долгой, бурной, полной событий жизни, сплелись в моей памяти, словно лоскутное одеяло, но этого человека я запомнила так крепко, словно говорила с ним только вчера. Молчаливый старик, вежливый, не привередливый, как иногда бывает, с пронзительными серо-зелеными глазами и упрямо сжатыми губами. Я помню снимки в серебристых рамках на камине, на одном, сделанном лет 40 назад, он стоял рядом с симпатичной блондинкой в скромном белом платье, с букетом невесты в руках. Он и сам был вполне неплох, высокий, статный, в форме. Темные волосы с сединой на висках, бородка, чуть сглаживающая упрямый подбородок, все тот же внимательный взгляд, ясность которого не утратилась с годами. Но сейчас в нем не было той живой искры, только тихое спокойствие. Я написала, что он был молчалив? Да, поначалу так и было. Но, привыкнув ко мне, он становился все более разговорчив, понимая, что времени у него осталось не так уж много. О да, ему было что рассказать. И я слушала затаив дыхание, даже записывала потом кое-что в тетрадь, чтобы сохранить детали, бог знает зачем… И вот, спустя годы, эта тетрадь лежит предо мной, и я словно снова сижу в кресле перед камином и слушаю старика, погружаясь в мир, который давно растаял в тумане времени. Он был весьма откровенен порой, словно меня и не было рядом, рассказывая все подробно и без утайки, а теперь я поделюсь его историей с вами, чтобы она не пропала навсегда. Прошу вас быть снисходительными – я пишу ее так, как запомнила, возможно, что-то будет моим художественным вымыслом, а где-то я могу ошибаться (я ведь не жила в то время), но основные события я изложу точно. Для удобства далее я буду писать от имени героя моего повествования.
* * *
Я – Джеймс Эверетт Кейн, шериф округа Хемлок, где раскинулся наш городок Эшлоу. Место суровое, но красивое: холмы покрыты соснами, река. Зимой город засыпает снегом, летом досаждает мошкара. Люди здесь работящие, честные, в сезон лесозаготовки приезжают наемные рабочие, лица все время меняются, не давая жителям закиснуть в провинциальном однообразии. Эшлоу – не из тех городов, где всё держится на церкви и фермерских общинах. Здесь люди сами по себе, сдержанные, отстраненные, особенно в это непростое время.
Моя вотчина – департамент, одноэтажное кирпичное здание с подвалом, выстроенное еще до войны. Пахнет здесь дубовым лаком, копотью и кофе. Нас пятеро: я, мой заместитель Карл Беннер – седой, поджарый, бывший лесоруб; Джейк Ларсон, двадцати одного года от роду, всё ещё с горячими глазами; телеграфистка и секретарь Рут Макрей – полноватая, с темными косами, в очках; и Эд Томпсон, новичок, летом перевелся из округа Уорд, бывший констебль. Мы – не Нью-Йоркский департамент, но и не последний рубеж.
Я пришёл в участок чуть позже обычного – было немногим больше восьми. Ноябрь стоял промозглый, утренний дождь превратил остатки вчерашнего снега в грязь, вязкую и унылую, как жизнь мелкого городка после падения биржи. Великая депрессия разъедала всё – от банков до лиц фермеров, и в этих лицах не было уже ни веры, ни раздражения, лишь вялое ожидание. Нам еще повезло, сельскохозяйственные штаты пострадали куда сильнее, нас же выручал лес. Удаленность спасла нас и от бутлегерских войн – крупных путей через нас не шло, а с мелочью справлялись мы с парнями. И все же, упадок чувствовался в самой атмосфере.
В офисе было тепло, угольная печка в углу уютно потрескивала, Рут печатала рапорты, Карл читал вчерашнюю газету, Джейк барабанил пальцами по эмалированной кружке в такт песне из приемника, задумавшись о чем-то своем. Томпсон на сегодня попросил выходной. Все привычно, все на своих местах, здесь я был больше дома, чем в собственном особняке. Я повесил пальто и плюхнулся в кресло в своем "кабинете" – углу, для солидности отделенном с одной стороны решетчатой перегородкой, со своего места я видел весь участок.
