*** Пять лет назад
***
....
— Еба… Помойка. Она потом неделю
будет отрабатывать на коленях за то, что я вообще сюда приехал, —
выхожу из тачки. Лужа. Пиз*ец. С отвращением стряхиваю капли с
ботинок за несколько сотен баксов и закрываю машину. Оставлять ее
здесь вообще не хочется. Но, в принципе, дело плевое.
Вернуть свою вещь. Ну или девушку.
Не суть важно.
Двери без домофона. Подъезд без
лифта. Этот дом не пора сносить?
Поднимаюсь на пятый этаж и сразу
взглядом отыскиваю нужную дверь. Звонок. Теперь осталось только
ждать. Высказать непослушной суке все, что думаю о ней, и спокойно
отправиться домой.
— Добрый день, молодой человек. Вам
кого? — открывает мне старушенция. Полагаю, мама, бабушка,
срать.
— Диану, позови.
Она почему-то вскидывает брови, но
поворачивает голову.
— Дианочка, тут к тебе пришли.
Только силой неимоверной воли не
оттолкнул бабку, чтобы все происходило быстрее. Как вообще из моей
квартиры можно было переехать в этот клоповник.
Диана появляется в коридоре, замирая
на месте. А я всего неделю ее не видел. Но кажется больше. Намного
больше. Она красивой-то никогда не была. Так, на раз если. С
закрытыми глазами. Но сейчас, стоя в огромном бесформенном свитере
под горло, с голыми ногами и гетрами, она вдруг показалась мне
совершенством. Совершенством, которое должно находиться в моем
доме. Стоять на коленях и глубоко брать в рот. Точно, как я учил. И
от того, что мы здесь, а не там, я бешусь еще больше.
— Ну и что ты встала? Иди сюда.
Она продолжает на меня пялиться,
словно я палач, который поведет ее на плаху. Облизывает губы. И
когда они стали такими пухлыми? Поправляет волосы. А где ее очки? Я
ведь точно помню, что ей нужны очки.
— Диана, может милицию вызвать? Кто
этот хам?
— Я еще даже не начинал хамить.
— Лучше на этом закончить, —
пытается старуха дверь закрыть, а я ботинок ставлю и дверь рукой
держу.
— Я уйду, когда посчитаю нужным.
— Бабуль, — гладит плечо Диана. – Ты
иди пельмени долепливай. Я скоро подойду.
Пельмени. А я не ел нормально с тех
пор, как понял, что, *лять, не знаю, как найти Диану.
— Точно?
— Точно, не волнуйся.
Она отправляет бабушку, смотрит, как
та уходит. Затем толкает меня за дверь и закрывает ее, прислоняясь.
А я смотрю. В глаза синие. На щеки алые. На волосы длинные,
иссиня-черные, которые так любил на кулак наматывать, на грудь
небольшую, что буквально ходуном ходит. И не выдерживаю.
Бросок руки и ее шея в моих пальцах,
а раскрытый от возмущения рот в плену. Язык уже внутри, держит,
командует, твердит, где ее место. Проникает раз, другой. Резко,
грубо. Почти наказывая, чтобы понимала, что ее ждет, как только мы
сядем в машину. Как только она сама расстегнет мою ширинку.
Я уже чувствую, как она тает, как
под пальцами бьется венка на шее, как яростно губы отвечают на
поцелуй, как тело льнет ко мне, тянется, как тянется змея на звуки
дудки.
— Дианочка, — голос бабки все рушит,
и она кусает мой язык. Тут же отшатываюсь… Это что еще за нах! —
Все хорошо? Точно милицию не вызвать?
— Да вызови, — говорю сквозь боль. —
Я тебя им и сдам, чтобы говорить не мешала.
Дверь открываться пытается, но Диана
задом держит, мне шипит.
— Замолчи. Это моя бабушка.
— Мне плевать! Это что за спектакль?
Что ты своим исчезновением пыталась доказать? Что нужна мне? Ок, я
здесь.
Диана напряженно смеется,
обрисовывая взглядом меня с ног до головы.
— Что ты пытаешься разглядеть?
— Не знаю. Человека.
— Очень смешно. Времени нет с этой
херней возиться. Поехали. И только не говори, что не хочешь. Потому
что, если бы не бабка, я бы трахнул тебя здесь. И ты бы даже не
пикнула.
— Скорее всего. Трахаться ты умеешь,
конечно.
— Тогда в чем дело? Решила поиграть
в гордую. Я оценил. В следующий раз просто скажи, в чем
претензия.
