В эту ночь я долго не могла заснуть.
Дождь упрямо барабанил в окно, все стучал и стучал, словно нищий
странник, прося, чтобы над сжалились и пустили в дом. Дождинки
касались стекла, медленно сползали вниз, рисуя затейливый узор,
похожий на кружевную салфетку, а затем исчезали в темноте, но на их
место приходили все новые и новые. Ветер подвывал в саду, прячась в
кронах еще не успевших покрыться листвой деревьев и навевая грусть.
Говорят, что ветер - к переменам. А перемены - это хорошо?
Наверно, все же хорошо. И моя жизнь
завтра, а вернее, сегодня, ведь новый день уже наступил, должна
измениться. Кто мог подумать, что время летит так быстро?! Кажется,
еще вчера маленькой девочкой я переступила порог пансиона, а
завтра... Завтра я его покину. Вот и наступило мое совершеннолетие,
я закончила обучение, и наступает пора самой строить свою
жизнь.
Дождь продолжает настойчиво стучать
в окно. Там, в саду пансиона, совсем темно. Так темно, что кроме
растущего у самых окон плюща и тонких ветвей ивы, склонившихся к
стеклу, невозможно ничего разглядеть. Все остальное скрыто в
холодной дождевой мгле, смешавшейся с мраком ночи. Вековые деревья
перешептываются в темноте, будто и у них есть свои секреты.
Помню, в тот день, когда меня
привезли сюда, была такая же погода. Только тогда была осень, а
сейчас весна. Кажется, прошлое соединилось с настоящим, приоткрывая
для меня дорогу в будущее.
Я продолжаю ворочаться, поправляю
жесткую подушку, но сон никак не идет. Вчера отгремел выпускной
бал. Отгремел, наверно, слишком громко сказано. Всего лишь
небольшой праздник в парадном зале пансиона. Наша учительница
музыки, мадам Изольда, играла на клавесине, а мы, выпускницы,
кружились в танце "шерочка с машерочкой" под одобрительные улыбки
преподавателей, родственников и благотворителей пансиона. Каждая из
нас тщательно готовилась к этому событию, к первому в нашей жизни
балу. Чтобы получить право присутствовать на балу, недостаточно
было хорошо закончить обучение. Обязательным условием было бальное
платье, которое каждая выпускница должна была сшить
самостоятельно.
Платье, мое платье. В тусклом свете
догорающей свечи оно кажется чем-то сказочным. С ниткой и иголкой я
дружу с самого детства, и без лишнего хвастовства могу сказать, что
мое платье было лучшим. Не то что выпускницы, даже преподаватели
восхищались. До самого вечера перед балом я прятала его и никому не
показывала, боялась, что девочки из зависти могут его испортить.
Бывает здесь и такое. Вот обидятся или решат пошутить и обольют
одежду в самый ответственный момент чернилами...
Многих девочек завтра заберут домой
родители, кого-то дальние родственники, а меня... Меня некому
забрать.
В пансион меня отдали в восемь лет.
Потеряв родителей, я попала в дом дяди, но дела его шли не очень, у
него самого было пятеро детей, своих детей, и я оказалась для него
обузой, лишним ртом. Через друзей он смог устроить меня в школу, к
тому же, не самую плохую. Дети обучались здесь на деньги
благотворителей, и для моих родственников это стало веским
аргументом. Несколько раз меня брали на каникулы, но потом я
отказалась. Мне гораздо больше нравилось здесь, среди друзей, чем в
доме дяди, где меня могли попрекнуть даже корочкой хлеба. За годы,
что мы не общаемся, мы стали чужими, и теперь я совсем одна.
Что я буду делать? Куда пойду? Что
меня ждет? Неопределенность - вот, что меня пугает.
На утре мне все-таки удается
заснуть. Ветер за окном затихает, словно и он решил отдохнуть. Мне
начинает сниться сон, который я уже видела. Давным-давно, в
детстве, когда я только приехала сюда учиться. Вот я выхожу на
прогулку в сад. Обычно там многолюдно, девочки играют на лужайках,
воспитательницы присматривают за ними, а в этот раз в саду никого.
Тишина. Ярко светит солнце, по синему небу проползают легкие
облака, похожие на пушинки. Я бегу, смеюсь, прячусь за
деревьями.
