Давным-давно…
Нет, даже не так.
Задолго-задолго до «давным-давно», до Киева и Мурома, до самой Руси, в те далёкие времена, когда не родились ещё герои дошедших до нас былин (и, разумеется, всё вокруг было вкуснее, дешевле и качественнее), на крутом берегу реки Полноводи раскинулся стольный град Славгород. Тянулся он к солнцу пиками сторожевых башен да ещё не потемневшими идолами, подмигивал прохожему резными ставнями крепких изб. Пыхтел красными трубами, дышал мехами кузнечными, пах щами да кашею, смеялся голосами детскими, веселил скоморохами, зазывал коробейниками. Рос, процветал Славгород под мудрым правлением князя Мирослава, справедливого по отцу, доброго по матери, неполных тридцати лет от роду. Истинно любил он народ свой, и тот платил ему тем же. Ну и, конечно же, податями.
Жило княжество в мире с соседями. Но ежели задумывал кто из них лихое да решал войну затеять, то выходили биться супротив него три славгородских богатыря: Белояр, Могута да Огнеслав. Брал первый копьё в семь аршин, второй – булаву размером с валун, а третий – колчан стрел пудовых. Силушкой богатырской да непомерной доблестию своей зело быстро сия троица супостата успокаивала. И скрипела после береста под писалами летописцев княжеских, каждый подвиг обращая в былину, чтоб знали потомки и гордились корнями своими да предками.
Зорко бдели витязи границы: Белояр был Стражем Севера, Могута – Стражем Запада, Огнеслав защищал восток. И все трое бдели юг.
Особенно юг…
…А теперь вообразите себя соколом, что охотится на мелкую зверушку в дубравах Славгородского княжества. И вздумалось вам полететь в тёплые края, на Море-Окиян, дабы ежедневно омывать свои чресла или найти себя посредством тайных практик, ибо перегораете вы на охоте и вообще не вывозите. Знать, в житии своём что-то менять надобно. Такой вот вы типичный стольный сокол. Вы вздымаетесь в небо и летите строго на юг, по течению Полноводи, грезя безоблачным будущим, пролетаете одну версту, вторую, третью… Через пятьдесят вёрст река становится шире, вбирая в себя ручьи и речушки, стекающие с Медных гор, что высятся на востоке. Преодолеваете ещё пятьдесят вёрст – и замечаете, что всё меньше и меньше под вами деревень да хуторов, заканчиваются поля да рощи. Начинается бор, и не видно ему ни конца ни края, не отливает он изумрудом в лучах солнечных – тёмный он, непролазный, пугающий… Знать, достигли вы Дремучего леса. Ещё сотня вёрст – и нет-нет да тускло сверкнёт в водах реки крепкий русалочий хвост, разгоняя косяк плотвы. И вот долетаете вы до русла старицы, ставшего заливом Полноводи, именуемым Сомовьей заводью, камышами поросшею да жабами крикливыми обжитою. А по пологому берегу разбросаны хибары большие да малые, словно нёс великан огромное ведро их, споткнулся о сохлую иву и рассыпал дома, да так и оставил и пошёл дальше, а в дома те заселились жители. Град сей именовался Лихоборы, и жили здесь людской сброд да нечисть поганая, что изгнана была отцом Мирослава и богатырями за триста одну версту от Славгорода. Посему, ежели у вас как у сокола мочи далее лететь нету, мой вам совет: дотяните хотя бы до Великой степи, упадите без сил в ковыль, но не приземляйтесь в Лихоборах. Иначе сгинете тут в один миг, и не останется от вас ни коготка, ни пёрышка…
Так что летите, летите прочь! А мы останемся в этом граде проклятых. И заодно перейдём со славгородского наречия на лихоборское. В нём нету «дабы» и «ежели», зато есть такие словеса, за которые в приличном княжестве кованым ухватом по щам получить можно.
Первое правило Лихобор: ничего не планируй. Живи одним днём, который с большой вероятностью может оказаться для тебя последним. Нож, стрела, коготь, клык, ядовитый плевок, стул, проклятие, молния из глаза, просроченный слизень – вот далеко не полный список вариантов твоей безвременной кончины. В общем, естественная смерть в Лихоборах есть вещь абсолютно неестественная.