В детском рисунке поражает нечто таинственное, притягательное, проявление творческой силы, абсолютно непостижимой для понимания взрослого человека. Это настоящее эмоциональное чудо. Детским творчеством вдохновлялись многие выдающиеся художники: Моне, Ван Гог, Клее, Пикассо, Кандинский, Миро. По сравнению со вселенной на детском рисунке, мир образов взрослого человека порой кажется стереотипным, плоским, мёртвым. В рисунке взрослого человека изображается реальность, которую он знает, поэтому редко отступает от правил, обращаясь к миру идей за пределами видимого. Ребёнок изображает свою идею мира, а не ту действительность, которую его научили видеть. Детское творчество не требует объяснений, накопления навыков, лишено стиля, разрешения проблем. Оно никогда не разрабатывает теории, ничего не знает об эстетике и истории искусства. Оно не нуждается, чтобы кто-то давал о нём суждение. Это частная сфера деятельности.
После посещения выставки детского творчества Пикассо сказал: «Когда я был в их возрасте, я мог рисовать как Рафаэль, но понадобилась целая жизнь, чтобы научиться рисовать как они».
А что происходит с художественным рисунком в наши дни?
Можно попытаться представить себе период, когда не существовала живопись маслом (до ХV столетия) или видео-арт (до 1964-го), но кажется, что рисунок был с нами всегда. Известный современный американский художник Барнет Ньюман утверждал, что первый человек, которому выпал шанс быть художником, начертил палкой линию на земле, создав таким образом первый рисунок и первое произведение искусства. C точки зрения Ньюмана и других послевоенных модернистов, рисунок являлся самым действенным и быстрым способом фиксирования творческого процесса. Благодаря изменениям в европейском и американском искусстве в 1960-е, в рисунке появились новые черты: прославлялась его чистота, его экспериментальная природа, его аспект non-finito (незаконченность). Все эти качества ассоциируются с термином «процесс», когда в рисунке подчёркиваются следы создания произведения в течение определённого времени.
«Любое понятие, любая вещь, которую можно превратить в экспрессивную форму в виде рисунка – идеи, метафоры, эмоции, язык структур – является результатом акта делания» – утверждал знаменитый американский художник Ричард Серра. В конце 1960-1970-х художники в своих работах прославляли процесс, постоянное изменение в рисунке, когда материальность предмета подвергалась глубокому переосмыслению. Освободившись от любых ограничений, например, от рамок страничного формата, рисунок словно присутствовал повсюду: в скарификации пейзажа, в site-specific инсталляциях (предназначенных для определённого места), в перформансах, акциях, подобных процарапыванию. Все эти действия завершались созданием рисунков. Однако, несмотря на то, что художники были вовлечены в метафорические и эфемерные акты создания рисунка, многие авторы по-прежнему продолжают использовать более условные, традиционные средства – карандаш и бумагу.
Эта идея рисунка как аналога деятельности стала определяющей для развития концептуального искусства и вновь оказалась востребованной среди постконцептуалистов 1980-х и художников двух последних десятилетий как предпочтительный метод перевода художественных акций в арт-объекты. Что же представляет собой «рисунок в процессе», если под рисунком подразумевается фиксация процесса создания произведения? Возможно, понятие «рисунок в процессе» следует рассматривать как развитие новой формы искусства через осмысление в рисунке вещей, явлений, специфических моментов, изменений во вкусах людей и происходящих в определённые временные промежутки. Речь вовсе не идёт о фиксировании в рисунке неких вещей, явлений, заранее обусловленных.
