Василина
— Вась, — толкает локтем подруга. — Василина! — чуть повышает
тон.
На нас оглядывается недовольный преподаватель. Делаем вид, что
внимательно слушаем и даже записываем, но суть лекции ускользает. Я
сегодня вообще не могу сосредоточиться.
Звонок бьет по ушам. Морщась, быстро сгребаю все с парты в
сумку.
— Чего тебе так не терпелось мне рассказать? Что, две минуты
выждать не могла? — закидываю широкий ремешок сумки на плечо.
— Мне написала староста из параллельного. Она сейчас была у
куратора и узнала, что завтра к нам в класс придут новенькие, —
делится новостями лучшая подруга.
— Да у нас вроде комплект.
— Так у них тоже. Эти особенные какие-то. Ой, — тормозим с ней у
лестницы.
И мы такие не одни. Многие в недоумении пялятся на мужчин в
спецовках, монтирующих что-то на ступеньках со стороны перил.
— Ну, чего встали? Ребят, не мешаем людям работать. Не мешаем.
Пандусов никогда не видели? На занятия бегом, — разгоняет нас
куратор.
Вбивая острый каблук в пол, Анастасия Сергеевна быстро уходит.
Ничего не понимая, поднимаемся на второй этаж. Зачем нам в лицее
пандусы? Странно...
— Да, мам, — нехотя беру трубку. Она просто звонит уже раз в
десятый и, если я не возьму, так и будет сажать мне батарею. — Я
помню, не переживай, — успокаиваю ее. — Буду вовремя.
Сегодня приезжает бабушка. И это плохо. Маме совсем нельзя
нервничать, а ба обязательно выведет. Она, как мой официальный
опекун, давно предложила определить маму в лечебницу на постоянной
основе, а мне переехать к ней в поселок. Я тогда категорически
отказалась. Мама социально неопасна, да и приступы у нее случаются
редко, чаще от стрессов, ну или, как говорят сами психиатры,
сезонно.
Родителей ее давно в живых нет. Отец погиб почти сразу после
моего рождения и из ближайших родственников осталась только его
мама, моя бабушка. Есть еще тетка по линии отца. Еще одна причина,
по которой я ни за что не поеду жить в тот дурацкий поселок. Мне и
здесь хорошо, вся моя жизнь с самого детства завязана на этом
городе.
По лицею все шепчутся в недоумении. Много лишних людей суетятся,
гремят инструментом, что-то еще сооружают, кроме пандусов. Перила,
вот, например, вторые. И куратор нервно на всех огрызается.
Становится жутко любопытно, что за важные шишки к нам приедут.
— Может проверка? — шепчет Влада.
— Все равно не срастается. Ладно, поживем увидим. — Но подруга
уже улетела в свои мысли. — Влада, тебе там не светит, не пялься, —
наблюдаю, как Матвей уперся ладонью в стену недалеко от виска
девочки с параллельного. Они мило беседуют, а Владислава губы от
ревности кусает.
Подруга уже года два в него влюблена. Мэту пофиг. У него в
голове его дурацкие бои и легкие отношения без обязательств. И чего
подруга в нем нашла? Еще один наглый мажор и все. До нас, тех, кто
учится по грантам, им нет дела, кроме как вносить в свой список
побед новые имена... Если успевают запомнить.
Мне вообще не до отношений. Чтобы удержать место, нужно иметь
высокий средний балл. Программа в лицее сложная. Сочетать ее с
подработкой сложнее вдвойне, но маминой пенсии нам едва хватает,
чтобы покрыть расходы на ее лекарства, так что приходится
крутиться.
— Василина, — ко мне подходит куратор, — ты же у нас
ответственная девочка. Я могу тебя попросить?
— Конечно.
— Завтра на занятия придут новые ребята. Ты не могла бы их
сориентировать, что у нас и как? Я утром сама представлю их вашему
классу, а потом мне придется уехать.
— Попробую, — вздыхаю в ответ.
— Да иду я! — психует на кого-то, рявкнув в гарнитуру. — Извини,
Василин, мне бежать пора. День сумасшедший какой-то! Как мы должны
за такое кроткий срок подготовить лицей? Хоть бы за неделю
предупредили! — бубнит себе под нос женщина, — Спасибо, — кивает
мне и быстро уходит.
