Все мои мысли и чувства настолько окоченели в тот момент, что я
даже не сразу обратил внимание на пронзительную трель, прорезавшую
тишину пустой квартиры. Возможно, я до сих пор не до конца поверил
в случившееся. Не хотел поверить.
Я отчётливо помнил, как разозлился на неё, когда она потратила
деньги, которые я копил себе на подарок ко дню рождения. Прошлый
мой день рождения она проигнорировала, чтобы не тратиться лишний
раз, а может быть (я не отсекал и такой возможности)
просто-напросто забыла о нём. Поэтому единственным поздравителем
был я сам. Я небезосновательно предполагал, что всё повторится и в
этом году, поэтому нашёл себе кое-какую подработку. Я хотел купить
себе дакимакуру, так как питаю некоторую слабость ко всему тёплому
и мягкому. И, разумеется, был просто вне себя, когда узнал, что она
беспардонно потратила мои сбережения на алкоголь и нелепое
цветастое платье. Тогда это казалось мне трагедией всей жизни. Но
настоящая трагедия случилась тремя днями позже. В этом же платье
она была, когда я приехал, чтобы опознать её тело. Скорее всего,
она умерла мгновенно: её шейные позвонки были не просто сломаны, а
буквально раздавлены. Она была настолько пьяна, что не заметила
несущийся по скользкому от дождя асфальту внедорожник. А может,
лишь на столько, чтобы решиться броситься под колёса?..
От этой мысли становилось ещё более тошно. Конечно, я бы хотел
вернуться в прошлое и не произносить вслух тех мерзостей, что
наговорил ей месяц назад, но вряд ли это что-то бы изменило. Всю
жизнь я срался с ней по любому поводу, иногда и без. Но в этом не
было моей вины. Почти. Я ведь старался не расстраивать её. Правда,
старался. Последние несколько лет только и делал, что выполнял то,
что она требовала. Ведь не ради себя я отказался от смутной
инженерной мечты в пользу вполне конкретной и востребованной
экономики. Я ботал её как не в себя, чтобы поступить в этот
грёбаный институт, хотя ничего в ней понимал, хотя она настолько
скучна, занудна и бессмысленна, что меня тянет блевать… Но, опять
же, это не имеет никакого значения, потому что на вступительный
экзамен я всё равно не поехал. Какой может быть разговор об
экзаменах, когда внезапно остался без матери?! А ведь ей было всего
тридцать шесть… При этой мысли я вновь издал какое-то невнятное
рыдание. Хорошо, что я сейчас в квартире один, иначе соседка из
соседней комнаты непременно завопила бы голосом истерички с
пятидесятилетним стажем: «НЕЛЬЗЯ ЛИ НАКОНЕЦ ЗАААТКНУУУТЬСЯЯЯ?!!!» А
заткнуться было никак нельзя.
У меня в голове ещё звучал её голос, как всегда уверенный в
своей правоте: «ну и что? Пусть тебе твои друзья дарят подарки! –
Мам, отличная идея, только у меня нет друзей! – Конечно, нет!
Откуда друзья у человека, который собрался праздновать
восемнадцатилетние, не выходя из комнаты? - А что ты делала на своё
совершеннолетие, позволь спросить?! – ядовито осведомился я, щёки
её возмущённо вспыхнули. Ответ я и так знал: - правильно, меня. Так
что благодарю покорно, лучше дома посижу! – Ты себя в зеркало
видел? Тебе подобное и не грозит, - презрительно бросила она. Хотя
на сей счёт я и так не питал иллюзий, из её уст данное замечание
кольнуло меня весьма ощутимо. Но я безропотно стерпел бы ещё хоть
десять тысяч оскорблений, только бы она была жива.
Я ещё не мог задуматься об этом всерьёз, но её смерть несла для
меня и материальную катастрофу. За комнату уплачено до конца
месяца. Если ничего не покупать (в том числе еду), денег хватит ещё
на пару месяцев… А что потом?.. Возможно, окажусь на улице, умру от
голода или последую её примеру…
Да что же это так верещит?!
После долгих поисков, вызвавших вялое раздражение, я наконец
пришёл к выводу, что это звонит домашний телефон(!). Из какого
века, стесняюсь спросить, мне звонят?! Я взял трубку со всё
возрастающим удивлением.
