Боль. Я познала все ее оттенки и могла с полной уверенностью
сказать: боль можно не только ощущать, но увидеть ее цвет,
услышать, почувствовать запах и понять, как рушится жизнь за одну
секунду боли.
Одно лишь мгновение, и только одна нескончаемая боль. Глухой
хруст, кровь, возгласы зрителей, люди в белых халатах, перед
глазами мелькали чередой лампы, запах медикаментов, а после я
погрузилась в сон, а возвращение в реальность поставило точку на
моей будущей жизни.
– Мне очень жаль, но вы больше не сможете танцевать…
Эти слова впаялись в мой разум на долгие-долгие дни моего
молчания, взгляда в пустоту и безмолвных слез. Еще более долгие
месяцы реабилитации, в попытке как-то встать на обе ноги и
передвигаться без трости. Когда-то я была примой королевского
балета. Софиты, овации, сцена, цветы и поклонники. Сейчас долги,
необходимость в дорогостоящем лекарстве для младшей сестры. Если б
не Лиза, возможно, я бы не смогла продолжать жить. Первый год мы
существовали на накопленные мной деньги, собранные пожертвования в
фонде моего имени, и финансовую помощь от королевского балета, а
потом наступила суровая реальность, и мы остались одни, никому не
нужные.
И теперь я начинала жизнь с чистого листа.
На табло загорелась цифра сто пятьдесят семь. Следующая моя.
– Даниэль Крайсон. – Женщина лет шестидесяти произнесла мое имя
и взглянула на меня поверх своих очков в черной роговой оправе.
Даже если женщина и узнала во мне бывшую приму балета, то явно
решила умолчать об этом. – Проходите и присаживайтесь. – Она
кивнула в сторону стула.
Стараясь собраться и пройти хотя бы пять метров, не хромая
сильнее обычного. Боль отдавалась по всей ноге – красота требует
жертв.
– Заполняя анкету, вы написали, что ищите работу няней? –
женщина распечатала бумаги, полученные по электронной почте, и
взглянула на строки.
– Да, – согласилась я, подтверждая написанное. У меня имелся
небольшой опыт работы с детьми, пусть я преподавала класс по
балету, но главное детям.
– Боюсь... – Женщина замолчала. Я уже знала, что последует
дальше. Я приходила в отдел по занятости уже не первый раз, а в
пятый. И я знала, откажут и здесь. Я была слишком знаменитой
личностью в Лондоне. Даже по миру. Сперва прима королевского
балета, после прима, кому на ногу прыгнул партнер, сломав ту в
четырех местах. Пройдет еще пару лет, из памяти сотрется и то, кем
я была, останется лишь: «А! Это та, кому сломал ногу партнер». – Я
вас огорчу. У нас есть вакансии, но вы не подходите по требованиям.
Нужна с опытом гувернантки.
– Я легко нахожу контакт с детьми, знаю четыре языка. Умею
делать уколы и оказывать первую медицинскую помощь. Если нужно
что-нибудь освоить, я могу, – под конец голос совершенно скатился к
дрожащим ноткам, а глаза едва не наполнились слезами.
– Дело не в этом…
– Дело в том, кто я? – заявила весьма резким тоном.
– Нет, – с улыбкой на устах ответила женщина. – Дело в том… С
детьми нужно всегда находиться на ногах. В силу вашей травмы,
сделать вам это будет весьма трудно.
Эта травма стала не только крестом на моей карьере балерины, но
и заколотила все двери в любом направлении.
– Мне, правда, жаль. – Женщина помотала головой. – Но я не могу
вам помочь. По крайней мере, на данный момент.
– Хорошо, пусть не дети. Любая работа, – взмолилась я. – Любая…
Моей сестре нужны дорогостоящие лекарства. То, что выделяет
государство, этого слишком мало. Я готова работать, кем угодно.
Могу мыть полы в торговых центрах, работать в отеле горничной.
– Проблема в том, что для всего этого нужны здоровые ноги. Вы же
не хотите усугубить свое положение. К тому же, нужно делать все
быстро. Я могу выписать вам направление на работу, но вас просто не
возьмут работодатели. Стоит им увидеть вас, как вам сразу же
откажут в работе, поскольку вы не сможете выполнять обязанности,
как полагается.
