На улице было так холодно, что сигарета примерзала к пальцам, а дым обжигал лёгкие морозным воздухом. За те несколько минут, за которые можно было максимально быстро докурить предварительно размятую в пальцах сигарету, Стас так замёрз, что, казалось, даже сердце билось медленнее, с трудом проталкивая загустевшую кровь по венам и артериям, а мысли и вовсе остановились, создавая ощущение пустоты внешнего пространства.
Он и сам толком не понимал, зачем курит. Несколько лет назад, когда он взял в руки первую сигарету, подражая дворовым пацанам старше себя, ему казалось, что это делает его старше, круче, взрослее, хотя неизменно кашлял от дыма и не любил, когда руки пахли табаком. Сверстники смеялись над ним, потому что он заикался с раннего детства, а отца, который сказал бы ему не обращать на них внимания или даже посоветовал бы набить обидчику морду, у него не было. Заикание сделало его молчаливым и привило привычку слушать собеседника, поэтому старшие приняли его в свою компанию. Он не болтал о всякой ерунде, перебивая всех, а слушал и иногда кивал в знак согласия и довольно быстро прослыл «хорошим парнем», которого уважали даже хулиганы. Ростом и широкими плечами Бог парня не обидел, отчего Стас выглядел старше и серьёзнее, и ему даже драться особо не приходилось: поводов не было.
Через несколько лет, когда он сам попал в категорию «старших», необходимость курить, чтобы быть в компании «своим» отпала, и осталась только привычка разминать сигарету пальцами и носить с собой зажигалку. Летом курение не очень мешало, так как можно было сделать несколько затяжек на ходу, а вот зимой Стасу все чаще приходила в голову мысль бросить, и иногда он вообще не понимал, зачем по нескольку раз в день выходит на улицу и трясётся от холода. Докурив, он поискал глазами урну, как обычно брезгливо поморщившись от того, что она уже была битком набита окурками, и собирался вернуться в угрюмое обшарпанное здание, на котором красовалась гордая надпись «Дом Культуры».
– Извините, пожалуйста, вы не подскажете, главный вход в здание здесь или сбоку? – раздался за его спиной девичий голосок, – а то я тут в первый раз.
Стас обернулся. Девушка выглядела слегка растерянной. То, что она была не из этого района, было понятно сразу – местный контингент одевался больше в тренировочные костюмы с лампасами и надписью “Adiblas”, разлапистые кроссовки и неопрятные дешёвые куртки с китайского рынка. Парни носили трикотажные шапки на макушке, а девушки натягивали их на глаза, хотя можно было и наоборот, местная мода это допускала. И туфли на каблуках с тренировочными штанами тоже было допустимо, и дымящаяся сигарета в углу рта – о, это особый шик!
Куда большим отличием был даже не внешний вид, а то, как именно она обратилась к Стасу. «Извините», «пожалуйста», да ещё и на «вы»! Точно не местная.
– А в– в– вот тут и есть г– г– г– лавный в– в– вход, – заикание всегда усиливалось, когда Стас нервничал, хотя было непонятно, с какой стати ему нервничать в этой ситуации. Незнакомая девушка спросила, где вход в здание, он ответил, ничего серьёзного не случилось. Если бы он имел привычку анализировать свои мысли, то, наверное, ему пришло бы в голову, что ему стало неловко перед ней. И за своё курение, и за куртку с китайского рынка, и за обшарпанное здание, и в целом за «контингент» района, в котором он родился и вырос, но он такой привычки не имел. Как, впрочем, и большинство из нас.
– Спасибо, – девушка улыбнулась в ответ, скорее всего даже не подозревая об ощущениях, которые её простой вопрос вызвал в этом парне. Надо сказать, он сразу показался ей «хорошим». Или, вернее будет сказать, «безопасным».
