Муж истерил так долго, что она потеряла нить ссоры и счёт обвинениям в свой адрес. Всё в ней было плохо, всё было не так, не то, не того цвета, размера, вкуса и запаха. Она неправильно разговаривала, была родом из неправильной семьи, не то делала, не о том думала, неправильно слушала и неправильно реагировала. За несколько лет семейной жизни это был не первый скандал, и даже не десятый. Обычно Вера реагировала на похожие выпады очень болезненным чувством, этакой гремучей смесью вины и стыда, которая сдавливала сердце и мешала дышать, но сейчас весь этот поток грязи и ругательств слегка «вышел из берегов», и она чувствовала себя зрителем театра абсурда. Ругань почти не задевала, скорее удивляла. Подобно реакции на фразу: «Ну надо же, как необычно сложились атомы!», при помощи которой неумелые мужчины пытаются сделать женщине комплимент, у Веры поднимались брови от ощущения: «Надо же, как необычно звуки складываются».
Мужа звали Дарий. Его родители были простыми школьными учителями. Мать преподавала химию, отец – историю, но оба хотели, чтобы их ребёнок был не таким простым, как они сами. Они долго выбирали имя, которое бы отличало отпрыска от тысяч сверстников и сошлись на звучном, по их мнению, варианте, призванном вызывать ассоциации с древними царями и могучими воинами. Когда мальчик подрос, прозвища «Даша» ему удалось избежать только благодаря крупной комплекции, так как никто из его дворовых друзей и слыхом не слыхивал ни про каких персидских царей и воинов. Они называли его «Дар», и отчасти это сформировало его отношение к самому себе, как к подарку, да и слепая любовь родителей к единственному сыну не прошла бесследно.
Назвать его «плохим мужем» было нельзя. Обычно он и Вера неплохо ладили, по вечерам вместе готовили ужин, смотрели сериалы и гуляли с обожаемой обоими собакой. Собака, вернее сказать, пёс, так как это была особь мужского пола породы «китайская хохлатая», со звучным именем Цезарь, прекрасно знал о том, что его обожают и вовсю этим пользовался. Проблема была в том, что у Дария имелась привычка, искренне удивлявшая прямолинейную Веру. Если ему что-то не нравилось, он никогда не говорил об этом сразу, копил раздражение несколько недель, а то и месяцев, а когда поводов для недовольства накапливалось больше, чем он мог вместить, он «взрывался». Его реакция была подобна извержению вулкана, только вместо лавы шёл поток крика, ругательств и самых невероятных обвинений, которые могла произвести человеческая фантазия. Всё то, что вчера было хорошо, становилось плохо, вчерашний фильм, над которым он от души смеялся, сейчас именовался «тупым смотриловом для блондинок», хорошая зарплата, которую получала Вера на работе, превращалась в «нищенскую подачку», сама Вера, с её приятной глазу фигуркой, становилась «тощей курицей», а родители Веры, с которыми Дарий с удовольствием проводил время, именовались «зловредными старикашками». Оказывалось, что вся их с Верой семейная жизнь держится только на нем, на Дарии, он один заботится о семье, а жена просто «проводит время рядом», никакого толку и радости от неё нет и не было никогда. Непонятно, как он вообще на ней женился и лучше бы он этого не делал. Никогда. Она его околдовала, обманула, заманила, на себе женила и не выполняет своих обещаний. Каких – неизвестно, но не выполняет и точка. А должна.
Самое неприятное для Веры было то, что во время подобных скандалов все его слова казались правдой, а сама она, словно стоя в эпицентре цунами, сморщивалась от жалости к себе и съёживалась от страха. Цезарю было легче: он убегал в спальню и прятался под пледом, но к нему претензий никогда не возникало. Он-то никаких обещаний никому не давал и свидетельство о заключении брака не подписывал. Умная собака, что тут скажешь.
